Газета Завтра 995 (52 2012) - [26]

Может быть, кому-то в Кремле и надо было показать urbi et orbi, что Путин — вовсе не внушающий страх всему живому авторитарный правитель, а весьма демократичный и терпимый к любой критике человек, однако тут эти "кто-то" явно переборщили: то ли помимо своего желания, то ли, наоборот, полностью в соответствии с ним.

И если так, то совершенно непонятно, чем был вызван отказ Путина от традиционной "прямой линии" с гражданами России. Неужели только возможностью нелицеприятных вопросов о том, почему темпы роста цен в стране намного превышают темпы роста ВВП, зарплат и пенсий? Или, наоборот, российский президент сейчас настолько уверен в поддержке со стороны народа, что решил лишний раз "не напрягаться" самому и не "напрягать" "властную вертикаль" на местах для визуализации и без того очевидного?

Тем не менее, ответив за 4 часа 33 минуты на 81 реплику журналистов, Путин не дал ответа на самые важные, но так и не заданные ни одним из присутствовавших на пресс-конференции вопросы: каким путём пойдёт дальше наша страна, и в чём он, президент Российской Федерации, де-факто находящийся у власти вот уже 12 с лишним лет, видит главную цель своего дальнейшего президентства.

Понятно, что полностью "раскрываться" перед "акулами пера и компьютера" государственному деятелю уровня Путина нет никакого смысла. Но ведь и полностью "закрываться", будучи настолько публичной фигурой, по определению нельзя. Тут не спасут никакие профессиональные навыки: хоть чекиста, хоть борца-дзюдоиста, хоть "человека-невидимки".

Ушлые политтехнологи уже поделились своими впечатлениями от президентской пресс-конференции. Совокупно их можно свести к двум основным тезисам. Тезис первый — "Путина перестали бояться". И тезис второй — "Путин начал снимать с себя ответственность по спорным вопросам".

И тот, и другой тезисы хочется сопроводить сакраментальным "как бы": "как бы перестали бояться" и " как бы начал снимать с себя ответственность". Вообще-то, если кто забыл, назначение Путина сначала премьер-министром РФ, а затем, после самоотставки Ельцина, исполняющим обязанности президента РФ было связано в первую очередь с тем, что именно ему доверили урегулировать конфликт интересов между разными группировками новой российской "элиты", — конфликт, уже всерьёз грозивший России развалом, а "элите", соответственно, быстрой утратой её международных привилегий и активов. С этой задачей Путин — прежде всего, за счёт роста мировых цен на энергоносители — справился на удивление легко и просто. Все "сёстры" получили по новым серьгам, и на время причины враждовать между собой у них или исчезли, или стали выглядеть несерьёзно.

К 2003 году авторитет Путина внутри страны и за рубежом вырос настолько, что он не только решился посадить в тюрьму тогдашнего "олигарха № 1" Михаила Ходорковского, но и, заручившись поддержкой глобального "клана Рокфеллеров", сумел отстоять это своё решение под весьма мощным прессом со стороны глобального "клана Ротшильда". В 2008 году Путин, отказавшись после долгих колебаний от "третьего срока", весьма удачно "нырнул под волну" глобального финансового кризиса. Конечно, экономическая эффективность государственной помощи крупным российским бизнес-структурам была, сравнительно с другими ведущими странами мира и Китаем, удручающе низкой, и авторы настоящей статьи об этом не раз писали, но надо признать и другое: распродавать "Газпром", РЖД или "Роснефть" за долги не только не пришлось, но даже вопрос об этом не стоял. Точно так же не стоял вопрос о взрыве северокавказского сепаратизма, а чеченский батальон "Восток" в составе российской армии успешно воевал в ходе "южноосетинского конфликта", "распугав всех грузинских солдат".

Но сейчас ситуация принципиально иная, чем была восемь или даже четыре года назад. Внутриполитические разногласия внутри США, достигавшие своего пика в 2004 году, во время соперничества Джорджа Буша-младшего и Альберта Гора, когда судьбу президентства решили всего несколько десятков голосов избирателей, сегодня, перед лицом уже вполне реального краха "империи доллара" и растущей мощи Китая, практически сошли на нет. И сейчас "вашингтонский обком" ставит вопрос просто: "Кто не с нами, тот против нас", — заодно изымая у всех, кто находится в пределах досягаемости и, в первую очередь — у своих союзников, средства на обеспечение собственной гегемонии. Это поведение, в чём-то сходное с поведением античных Афин накануне краха Морского союза и с поведением Карфагена накануне Пунических войн с Древним Римом. Разумеется, поведение принципиально бесперспективное и самоубийственное, но, видимо, ничего лучшего у нынешней Америки не остаётся — счётчик её только государственных долгов уже зашкаливает за отметку годового ВВП, составляя свыше 18 трлн. долл., и понятно, что эти долги не могут быть выплачены, даже если завтра Федеральный резерв поднатужится и напечатает такую сумму. 

Однако всем, кто сегодня так или иначе вынужден копить безнадежные американские долги, от этого не легче. Пока их издержки от грядущего банкротства США выглядят куда более пугающе, нежели текущий ущерб от продажи за "пустые" доллары реальных товаров и услуг. Тезис о том, что ужасный бездолларовый конец лучше, чем бесконечный долларовый ужас, пока не находит должной поддержки на международной арене. США по-прежнему тратят на военные нужды больше, чем остальной мир вместе взятый. То же самое касается сферы масс-медиа: практически весь глобальный интернет работает на американских технологиях и стандартах. Такая безусловная — вернее, почти безусловная (если не выводить за скобки стратегические ракетно-ядерные потенциалы, которые можно задействовать только в ходе "большой войны") — военно-информационная гегемония США имеет своим следствием практическую невозможность прямого, "лоб в лоб", противостояния "вашингтонскому обкому". Но зато открывает огромные перспективы манипулирования возможностью такого противостояния, поскольку та же Америка находится на пределе своего военно-политического потенциала, и любой новый масштабный конфликт для неё так же нежелателен, как и для её вероятного противника.