Газета Завтра 973 (30 2012) - [41]

Вообще-то, и в тюрьме жить можно. Кормят сейчас сносно, нормальная солдатская пайка. Народ, правда, морщится, не нравится кому-то сечка и так далее, но я не в претензии. Я десять лет в советской казарме прожил с личным составом, так что мне было легко к такой пище приспособиться. 

Но это не везде так. Демократический Гулаг не сильно отличается от сталинского. Кое-где до сих пор бытует термин "пониженная норма питания" как средство "воспитательного воздействия". Я вам так скажу: чтобы сломать человека, не нужно никаких "испанских сапогов", не нужно лить в глотку расплавленное олово. Есть два универсальных воспитателя, которые позволяют добиваться от людей практически всего, что угодно, — это Голод и Холод. Я лично знаю человека, который в зоне под Томском заработал туберкулёз и в связи с этим был отправлен на лечение в тюремную больницу, там его взвесили, и весил он 46 килограммов!.. Взрослый мужчина… Так-то вот. И если в штрафном изоляторе на полу ночью ледяная корка замерзает, то это, скажем мягко, создаёт достаточный дискомфорт и позволяет оказывать на зэка определенное давление. 

Бывалые зэки говорят, что сидеть сейчас даже тяжелее, чем в СССР. Особенно на "красных" зонах. Раньше их называли "сучьими". Это зоны, где администрация контролирует все аспекты внутренней жизни "спецконтингента" с помощью так называемых "активистов", или "козлов", которые за послабление режима готовы на всё.

Тут есть такая странность. Вспомните: в 90-е годы все разваливалось, влияние государства всюду падало, оно умирало... Но в одном отдельно взятом секторе: в Федеральной службе исполнения наказаний, в тюремной системе, — государство резко нарастило свое присутствие. Если в советское время на зону в 1000-1500 человек был один "кум", т.е. оперативный уполномоченный, то сейчас на таких зонах работает целый отдел. И оперов может быть уже 5-10 человек… 

Я думаю, что это связано с тем, что в 90-е на волне повальной приватизации всего и вся зоны тоже были "приватизированы" и стали рассматриваться администрацией, как источник личного дохода — иногда законного, иногда незаконного. В качестве дешевой рабочий силы на этих частных предприятиях выступают зэки, а в качестве надсмотрщиков — опера.

Да и качество людей сильно изменилось. Сейчас процентов 80 зэков — это наркоманы, отсюда эрозия понятий и отношений. Наркомания, как ржа, разъедает людей. Поэтому внутреннее состояние зон сейчас тяжелое и сидеть нелегко, конечно. Кроме того, у ФСИН появилось специальное орудие подавления, тюремный спецназ "Тайфун". Это такая "зондеркоманда", в которой все заточено специально под задачу "ломать" зоны, блатных авторитетов (так называемых "черноходов") и вообще всех недовольных.

"ЗАВТРА". Дает ли тюремный опыт духовную проекцию? Закаляет ли тюрьма дух? 

К.Д. Кого-то тюрьма закаляет, а кого-то ломает. В целом тюрьма — это очень серьезный опыт. Есть классический афоризм: "Каждый мужчина должен родить ребенка, посадить дерево и построить дом". Я бы сказал, что это программа-минимум. А для того, чтобы познать полноту жизни, необходимо еще два пункта: каждый мужчина должен ещё повоевать и посидеть в тюрьме. У меня к 50-ти годам из этих пяти пунктов было реализовано четыре. С домом, деревом и сыном у меня давно всё в порядке. Повоевать я успел в советские времена, еще в 1983-м году меня родное государство наградило медалью "За боевые заслуги". Так что отсутствовал только один пункт: тюрьма. Теперь я эту графу успешно закрыл и можно считать, что жизненная программа выполнена. 

А если серьёзно, то любая критическая ситуация проверяет человека на прочность. Если человек честен перед самим собой, перед Богом и людьми, если старается жить по совести, то тюрьма дает ему драгоценнейший опыт, делает его искусным в преодолении скорбей и бед, в противостоянии жизненным сложностям. 

Для верующего человека тюрьма — это благодатный опыт милосердия Божия, опыт Небесной помощи, заступления и спасения. Потому что, если не Господь Бог, то никто! Если Бог поможет, то ты и в тюрьме будешь жить как в раю. Если же ты без Бога в душе, то можешь и на золотых блюдах есть, а чувствовать себя как в аду на сковородке. 

Поэтому я бы свой тюремный опыт сформулировал так: русские люди, не бойтесь ничего! Не бойтесь вы всех этих вражьих либеральных воплей, бесовских сценариев, наветов. Если с нами Бог, то кто против нас? Если мы не струсим, если останемся верными Господу Богу, своему промыслительному долгу, не предадим свою веру, Родину, свой народ, то уж Господь Бог никогда не предаст нас и не отступит от нас. 

На своей земле нам нечего бояться. Это наша страна, наше государство! Да, сегодня мы слабые. Слабые духом, верой, волей к победе. Нам не хватает исконной русской жертвенности, самоотверженности, готовности идти на смерть за родные святыни. Мы сами даем нашим врагам возможность властвовать над нами — своим эгоизмом, себялюбием, духовной немощью. Если бы мы покаялись и исправились, то в кратчайшие сроки с помощью Божией даже запаха бы этой богоборческой русофобской нечисти на Руси не осталось!