Газета Завтра 956 (10 2012) - [19]

Неверно говорить, что произошедшее было чистой неожиданностью, но оно не было и сугубо стихийным возмущением масс.

Уже с осени 1916 года государственные деятели разного ранга и спецслужбы империи предупреждали власть, что до революционного взрыва остался один шаг. 

Соответственно, уже с осени 1916 года нарастали протестные выступления — в первую очередь рабочих, — организуемые революционными партиями. К январю в забастовках и стачках приняли участие до 200 тысяч человек.

За два года войны сменилось четыре председателя Совета министров, шесть министров внутренних дел, три военных и три министра иностранных дел.

Практически все партии требовали изменения системы власти и политики, на отставке правительства настаивали уже не только умеренные кадеты, но общероссийские форумы дворян, не только Государственная дума, состоявшая из лояльных режиму партий, но и персонально подобранный властью Государственный совет, да и сама императорская семья.

Всю зиму 1916/1917 года император и его правительство готовили разгон Думы, а депутаты в союзе с виднейшими генералами — свержение императора. Представители императорской фамилии и послы иностранных государств напрямую обсуждали, обрекать ли Николая Второго на судьбу Павла Первого — или нет.

Один из спорных вопросов, который оставался для участников подготовки свержения Николая, — убивать ли и его, и царицу, или только царицу. 

К осени 1916 года в русской армии числилось полтора миллиона дезертиров. И на фронте, и в тылу солдаты убивали офицеров при первом удобном случае. На фронте забастовки охватывали целые полки и дивизии. Во многих случаях солдаты отказывались выходить из окопов в атаку, а офицеры боялись появляться в окопах.

Парламент к зиме 1916/17 г. перешел от требований создания «правительства доверия» к требованиям создания «ответственного правительства» — т. е. к парламентскому правлению вместо самодержавного.

Появилась мода утверждать, что партия большевиков весной 1917 года была маловлиятельна и незаметна — и значимого участия в революции не принимала. Это неправда. 

Большевистские организации с начала 1917 года пользовались каждым поводом, чтобы вывести на улицы столицы многотысячные демонстрации. 9 января 1917 года (годовщина расстрела 1905 года) прошли демонстрации в Петербурге, Москве, Баку, Нижнем Новгороде. 10 февраля проходит забастовка на петербургских заводах в память о годовщине суда над большевистской фракцией Думы. 14 февраля, в ознаменование возобновления работы Думы, в столице бастуют 60 заводов, проходят демонстрации рабочих под лозунгами «Долой самодержавие! Долой войну! » 18 февраля начинается забастовка на Путиловском заводе, 22 февраля в городе — продовольственные волнения. 23 февраля (День Работницы, нынешнее 8 Марта) 20 тысяч путиловских рабочих выходят на демонстрацию, смыкаясь с участниками продовольственных волнений, по пути останавливая другие предприятия и увлекая за собой их рабочих. 24, 25, 26 февраля демонстрации разрастаются. К концу 26 февраля, после расстрела рабочих, кажется, что город очищен от демонстрантов, что правительство победило. Но утром 27 начинается восстание в гвардии, день назад стрелявшей по демонстрантам. Вслед за волынскими лейб-гвардейцами восстают Преображенский и Литовский полки, их командиры казнены, процесс выходит из-под какого-либо контроля. императорская гвардия, гордость России и российской армии, переходит на сторону рабочих и требует отречения царя и уничтожения монархии.

Все части, посылаемые на подавление восстания, переходят на сторону рабочих. 

Вот динамика восстания в войсках:

26 февраля — 600 человек;

27 февраля, утро — 10200 человек;

27 февраля, день — 25700 человек;

27 февраля, вечер — 66700 человек;

28 февраля утро — 72700 человек;

28 февраля, день — 112000 человек;

28 февраля, вечер — 127000 человек;

1 марта, утро — 144700 человек;

1 марта, день — 170000 человек.

Конечно, усталость от войны, нарастание социальной напряженности и экономический кризис, активная деятельность революционных партий — все это было и фоном, и общим течением, определявшим и неизбежность взрыва, и его масштабность. 

Власть и правительство были тогда в России именно такими, какими они были, — слабыми и бездарными. Строго говоря, Февральская революция более чем на год продлила жизнь царской семье. Не рухни самодержавие в феврале-марте, царь и царица, вероятнее всего, были бы убиты уже до Пасхи — именно такой срок назывался заговорщиками.

Выступления низов лишили смысла заговор верхов — и превзошли его в своей радикальности.

И дело было не в самом по себе расколе властных партий и противостоянии исполнительной и законодательной власти.

Дело было в состоянии самой элиты, в состоянии государственной власти как таковой, то есть, в первую очередь, в состоянии исполнительной власти и самого самодержавия как института к этому моменту.

Да, наличествовал раскол элиты — и те самые «два заговора», но элита потому и была расколота, что, с одной стороны, она была недееспособна, с другой — видела открывающуюся у своих ног пропасть, созданную властью и режимом. И встала на путь заговоров лишь потому, что иного механизма ротации власти не имела.