Газета Завтра 921 (28 2011) - [12]

Оценка, как я уже сказал, очень зависит от точки зрения. В частности, очень трудно представить себе, что девушка, с которой всё это происходит, которую насилуют, взглянула бы на происходящее с точки зрения Максима Шраера. Да и мне это затруднительно.

Последняя, четвертая глава рассказывает о жизни евреев после войны в России, в Америке и в Палестине, то есть в Израиле. Ее название требует пояснения. Ее подзаголовок — "Выбор Годл: евреи и три Земли Обетованные". Годл — одна из многих дочерей Тевье в произведении Шолом-Алейхема "Тевье-молочник". В пьесе о дальнейшей судьбе после ссылки в Сибирь её и её мужа Перчика ничего не рассказывается, но автор предполагает, что они остались в России, и строит версии того, как сложилась их судьба и судьба их детей. Так что Годл символизирует русских евреев, а "три Земли Обетованные" — это три открывавшиеся перед ними пути: миграция из местечек в крупные города СССР, или в Палестину (Израиль), или в США. Первый путь в те времена был также миграцией, подчеркивает автор. "На него могло уйти почти столько же времени, и в первые послереволюционные годы он был гораздо более опасным". Что касается его результатов, то мы узнаем, что "К 1939 году 86,9% всех советских евреев жили в городах, около половины из них — в 11 крупнейших городах СССР. И почти треть всех городских евреев проживали в четырех столицах: Москве, Ленинграде, Киеве и Харькове. Как следствие этого "К 1939 году 26,5% советских евреев имели среднее образование (по сравнению с 7,8% по Советскому Союзу в целом и 8,1% — у русских граждан Российской Федерации). В Ленинграде доля выпускников средних школ составляла среди евреев 40,2%,.. Доля евреев-учеников двух старших классов средних школ в 3,5 раза превышала долю евреев среди населения СССР". Как ранее отмечал автор: "Это достижение облегчалось отсутствием хорошо подготовленных конкурентов". "В 1939 году на долю евреев приходилось в Москве 17,1% всех студентов, в Ленинграде 19%, в Харькове 24,6% и в Киеве 35,6%". Следующая цитата: "Евреи составляли 15,5% всех советских граждан с высшим образованием… Треть всех советских евреев студенческого возраста (от 19 до 24 лет) была студентами".

Между прочим, мы узнаем кое-что о судьбе поэта Павла Васильева. К сожалению, эта линия прослеживается автором только до момента появления статьи в "Правде", обвиняющей его в "антисемитском хулиганстве", его аресте и осуждении на полтора года тюрьмы. Но его смерть остается за пределами интереса автора. В результате всего обсуждения автор приходит к выводу: "Новоиспеченная, самоуверенная, жизнерадостная и страстно патриотичная советская интеллигенция 30-х годов содержала чрезвычайно высокий процент евреев и чрезвычайно незначительный процент их хулителей". Автор пишет: "А потом произошли сразу две подспудные революции. Во второй половине 1930-х годов, вслед за установлением развитого сталинизма и особенно во время Великой Отечественной войны, Советское государство, управляемое выдвиженцами из числа русских рабочих и крестьян, начало ощущать себя законным наследником российского имперского государства и русской культурной традиции. И одновременно с этим, вслед за приходом к власти нацистов и особенно во время Великой Отечественной войны, некоторые представители советской интеллигенции, недавно клейменные биологической национальностью, начали ощущать себя евреями". Эти "подспудные революции" надо было бы различать. О еврейской национальной речь будет идти подробнее позже. Сейчас остановимся на первой революции. Несколько позже автор, видимо, говорит о ней же: "К концу 30-х годов патриотизм победил мировую революцию". Такова действительно общепринятая точка зрения западных историков. Однако события последнего времени подсказывают совсем другую интерпретацию. Мы, действительно, видим в это время ряд действий советского руководства, рассчитанных на то, чтобы создать подобную точку зрения — апелляция к жестоко подавляемым до тех пор чувствам русского патриотизма, защите родной земли от захватчиков и т.д. Но сравнение с последующими событиями, мне кажется, делает очевидным, что это был довольно грубый обман, на который русский народ, к сожалению, довольно легко поддался. Сейчас положение очень похоже. Неужели нас можно вторично поймать на такую грубую приманку? Бросается в глаза, что все меры, принятые тогда, были чисто внешними или же были взяты назад после окончания войны. Так, введение золотых погон и старых воинских званий относится целиком к внешности, а вот возвращение из ссылки старых историков, академиков, арестованных по "делу Академии наук", конечно, переживших ссылку (самый значительный из них — академик Платонов скончался в ссылке), могло бы стать принципиальной уступкой. Но после окончания войны было проведено совещание в ЦК, в постановлении которого говорилось о проявляющихся ошибочных тенденциях, в числе которых было указано на тенденцию пересмотра концепции "Россия как тюрьма народов". Тем самым, уступка, которая могла вырасти в принципиальное изменение в отношении к истории страны, была взята назад. И так со всеми реальными действиями этой "революции".