Газета Завтра 911 (18 2011) - [29]

ПАТ

Пат узнаётся по подвешенному состоянию, в которое люди попадают не по своей воле. Никто не любит это состояние, потому что в нём ничто не определено, все неясно. Пат отключает причинный механизм действия. В нем не работает и смысловая детерминация. А это значит, что волевые усилия ни к чему в нём не приводят. Поскольку человеческий мир — это, по существу, мир как воля и представление, постольку в патовых ситуациях этот мир деградирует, обесчеловечивается. Никто не знает, куда ему плыть, ни для кого нет попутного ветра. Действие с нулевым результатом, как бег на месте, останавливается на том, с чего когда-то начинали. Мир после истории оказывается миром без субъекта. Вот эти бессубъектные действия и явили себя миру в новых арабских революциях и, конечно же, в том, что происходит в Ливии и вокруг неё.

ПОЧЕМУ ЛИВИЯ — ЭТО НЕ КУБА?

Ливия — это не Куба, а Каддафи — не Батиста. Почему? Потому что Ливия живет после истории, а Куба — это сама история. Каддафи устраивает ничья в гражданской войне, Кастро устраивала только победа.

Революционная Куба возникла в момент, когда мировая история провиденчески рыла свои норы и делала замысловатые ходы, балансируя на грани мировой войны. Куба — это дисциплинированный энтузиазм восставших, подкрепляемый надеждой народа на социальную трансформацию. На Кубе мечтали о свободе, выбирая небуржуазный путь развития в опасной близости от акулы мирового империализма, от Левиафана буржуазной демократии.

Потом надежды человечества на достижение земного рая исчезли. Пассионарии лишились пассионарности, и история сдулась. Теперь только испорченные политики продолжают думать, что они живут в момент, когда в мире все еще только начинается, что самое хорошее еще впереди. Парадокс состоит в том, что самое хорошее уже позади, а все мы живём в мире, в котором всё уже случилось.

Поэтому новые арабские революции — это не вестники какого-то нового проекта по устройству мира. Это, как и оранжевые революции, всего лишь эпизод в глобальной деградации мира, вошедшего в состояние полной неопределенности. Чтобы войти в это состояние, нужно было оказаться не на своем месте, нужно было сместиться, сдвинуться в сторону от самих себя. Вот этот сдвиг и происходит сегодня в арабском мире.

Даже телевизионный образ ливийских повстанцев ничего кроме недоумения не вызывает. У них нет никаких идей, потому что все идеи уже высказаны. У них нет воли к власти, потому что воля у них имеет предметом не себя, а нечто другое. Им нечего освобождать и не за что бороться. Молодое арабское поколение сместилось из традиционной социальной ячейки и ищет новую идентификацию.

Действие без результата выродилось в Ливии в событийный мюльтипль, в бесконечное повторение одного и того же. Самая достойная позиция в Ливии принадлежит, конечно же, Каддафи. Поскольку мятеж есть мятеж, постольку его и в Африке нужно было подавлять быстро и решительно, как на площади Тянь-Ань-Мынь в Китае. Каддафи, испорченный близостью Европы, тянул время, чего-то ждал, медлил, за это он сейчас и расплачивается. Но его действия, по крайней мере, легальны, ибо он действует по закону. Действия повстанцев нелегальны, они не находятся под защитой закона, их защищает Запад. Каддафи не может победить повстанцев, повстанцы не могут победить Каддафи. Они субстанциально связаны друг с другом, как бедуин с бедуином. В Ливии возникла патовая ситуация, в которую, как в воронку, втянулся Запад.

ЗАПАД

Для Запада Каддафи — это зло, но зло не само по себе, а в связи с добром, т.е. нефтью, которая нужна Европе. Толерантный Запад решил сопротивляться злу силой. Чтобы защитить одних, ему приходится бомбить других, не вступая с ними в коммуникативный диалог. Европейский гуманизм слезы ребенка в расчёт не принимает. Цепным псом Евросоюза стала Франция, которая вместе с Англией пытается на излёте своих имперских амбиций ухватить то, что ещё плохо лежит в Африке.

Но в Европе уже закручена своя спираль, свой пат. Европа в самой себе обнаружила своё иное, свою Африку, своих арабов, своих мусульман. И теперь она не может ни жить с ними, ни отказаться от них. А это значит, что Европа не может жить далее, придерживаясь идей демократии и либерализма, как не может жить и без этих идей. Европа вошла в состояние неопределённости. Лучше всего это осознают, видимо, в Германии, которая сейчас не понимает, кто она — ягненок, которого может съесть волк, или волк, который может съесть ягнёнка. Германия самоликвидируется. Но на этом пути ее опережает Россия.

РОССИЯ

Правящий класс России играет в языковые игры. Самоликвидацию своей страны он называет оптимизацией и модернизацией. Расходящиеся тропинки политических смыслов ведут у нас либо в Кремль, либо в Белый Дом. Если они ведут в Кремль, то получается инновация, если они ведут в Белый Дом, то получается стабилизация. Русский политический пат всякий раз заново воспроизводит фигуру Троцкого и его лозунг: ни мира, ни войны, а посла в Ливии в отставку.

Троцкизм политических аутистов Кремля в ливийских событиях очевиден. Руководители России делают вид, что от них все еще что-то зависит, но все понимают, что от них уже ничего не зависит. У России есть свои интересы в Ливии, но у России нет ни средиземноморской эскадры, ни Крыма, непотопляемого авианосца России. Поэтому одной рукой мы, по сути дела, голосуем за резолюцию СБ ООН, а другой рукой — против. Русский пат связан с нефтью и долларами. У нынешней политической системы нет никакой возможности выжить без нефти и долларов. Равно как нет у нее и никакой возможности выжить с нефтью и долларами. И в этом мы непреднамеренно скоординированы с Америкой.