Газета Завтра 893 (52 2010) - [28]

     И второй гений-учитель — это Владимир Викторович Кирюшин, человек очень сложной судьбы. Сольфеджист — единственный в природе. Он мог воспитать абсолютный слух. Говорят, что это сделать невозможно, но у Кирюшина получалось.

     Дальше всё было настолько естественно и просто — Гнесинский институт, красный диплом. Мой учитель по композиции, здравствующий сегодня, замечательный человек Геннадий Владимирович Чернов давал такой спокойный тон всем отношениям, что внутри профессии было спокойно, уютно. Последующая жизнь казалась лучезарной.

     Одновременно, как и положено, — женитьба, двое детей. Параллельно учёбе — работа в музыкальной студии завода "Серп и Молот".

     На четвёртом курсе меня и Вульфова пригласили на Всесоюзное радио. Лёшу не приняли по пятому пункту, он не стал перекрашиваться, писать, что папа "удмурт" или "мариец", указал честно. Довольно позорно поступили тогдашние кадровики, потому что Алексей Борисович всей своей дальнейшей жизнью доказал, что он — подлинный русский патриот, один из ближайших молодых друзей Свиридова, продолживший его дело. Маразм.

     У меня такой проблемы не было — меня приняли. Это был 86-й год. Если бы знать, что райской жизни оставалось совсем немного… То время вспоминается, как залитое солнцем. Кульминация — в 88-м году мне поручили сделать первый в истории радиовещания День музыки, героем которого был выбран Георгий Свиридов, так я с ним и познакомился. Георгию Васильевичу оставалось жить десять лет.

     Тогда же случился мой первый композиторский триумф. Свиридов инициировал Фестиваль отечественной хоровой музыки, и я там участвовал в приятной компании Глинки, Чайковского, Рахманинова. Это был грандиозный смотр хоровой музыки, звучали только мэтры, проверенная классика. А Свиридов так полюбил мои хоры на народные слова, что в этот фестиваль их вставил. С одной стороны, это был момент триумфа, но с другой — начало очень больших проблем, которые продолжаются и по сей день. Рай кончился.

      "ЗАВТРА". И вся страна входила в иную жизнь.

     И.В. Кто-то, наоборот, выиграл от вхождения в этот новый период. Я проиграл всё. Пошли уже штрихи из ада. Совершенно не стесняюсь того, что в тот период я, старший редактор Всесоюзного радио, который продолжал вести передачи из Останкино, в том числе и с крупнейшими деятелями культуры, чья музыка продолжала исполняться, — параллельно торговал пивом на Белорусском вокзале, чтобы элементарно выжить. На велосипед грузил несколько сумок с пивом, расставлял их на картонном ящике и спекулировал. Длилось это недолго, но было, факт.

     Дальше всё подёрнуто мраком, за исключением одного. В 1991-м году, когда начался весь этот бред, я встретил свою нынешнюю жену Галю. Бог мне сделал некое послабление, потому что без этого было бы совсем трудно.

     Всесоюзное радио гибло. Союз композиторов — а я был членом бюро молодёжной секции — начал разваливаться даже раньше смерти СССР. Состоялся съезд Союза, на котором изгнали из руководства Свиридова, Хренникова, Чайковского, Эшпая, Пахмутову. Естественно, что и ученик Свиридова не мог уцелеть в новой системе. На вступлении во взрослый СК ко мне были применены особые меры. Рекомендацию написали Георгий Свиридов и Борис Чайковский, люди, которые и сейчас входят во все музыкальные энциклопедии всех стран мира как крупнейшие представители своих творческих течений. Но в Союзе мне сказали, что я не композитор вообще, недоразумение, что Свиридов и Чайковский ошиблись с рекомендацией, и было принято беспрецедентное решение, чем я сегодня даже горжусь. Нет, мне не посоветовали прийти через пару лет, написать что-то новое, мне сказали, что я профнепригоден, категорически не гожусь, чтобы находиться в стенах такого учреждения.

     В недрах всего нашего музыкального мира пострадали очень многие люди. Я-то жив и говорю с вами. Но многие ушли раньше срока. Абсолютно убеждён, что Борис Чайковский мог прожить куда больше. И Свиридов, если бы участвовал в культурной жизни страны. Но их изгнали.

      "ЗАВТРА". Это не было похоже на V съезд Союза кинематографистов, когда топтали Бондарчука?

     И.В. Один к одному. Малоизвестные люди инкриминировали мэтрам, что те зажимают талантливых, молодых и ярких. Если я начну называть этих "молодых, ярких, талантливых" — боюсь, эти имена вам ничего не скажут. Они и поныне состоят в правлении СК. Правда, сейчас туда вошли люди из русского культурного суперэтноса: Довгань, Кикта, Микита, Ульянич, и пусть они мало что решают, это положительный знак.

     Вскоре случился 93-й год. Квинтэссенция мрака. Тогда я ещё работал на Гостелерадио. Я позволял себе не просто намёками — впрямую, жёстко, агрессивно вести антиельцинскую борьбу. Непосредственный начальник Всеволод Тимохин и Геннадий Черкасов, который возглавлял музыкальную редакцию, мне это позволяли. В целом же наше радио с наслаждением оттаптывалось на портретах свергнутых кумиров. Всё это носило ярко выраженный характер Пурима, праздника с поеданием ушек Амана. И тут находится какой-то Иван Вишневский, который две передачи "Новости музыкальной жизни" в двадцатых числах сентября посвящает событиям 93-го года, даёт протестные песни.