Газета Завтра 881 (40 2010) - [23]

      "ЗАВТРА". И как вы позиционируете Новосибирск для Соединенных Штатов Америки? Есть ли "отклик среды" на ваши усилия?

     И.П. Есть четыре главных направления. Это информационные технологии, биотехнологии, энергетика, а также новые материалы: конструкционные, покрытия, мембраны и так далее. В профессиональных кругах, конечно, мою работу всячески поддерживают, помогают, чем могут — то есть отклик большой и положительный. Но, что самое удивительное, еще больше понимания я нахожу на селе, хотя, казалось бы, зачем крестьянам инновационные технологии. Но нет, там прекрасно осознают, что если Новосибирск станет центром инновационного развития, их продукция будет полностью востребована, появятся дополнительные возможности и для новосибирского села.

      "ЗАВТРА". Илья Владимирович, а не получится ли так, что в результате вашей деятельности высокотехнологичный Новосибирский инновационный центр просто "выпадет" из российской действительности, как выпадают, скажем, из индийской действительности Бангалор и другие высокотехнологичные кластеры, работающие в режиме аутсорсинга? Как может сказаться создание такого инновационного центра хотя бы на окружающих его регионах России?

     И.П. Хороший вопрос. Последние двадцать лет были, по большому счёту, периодом тотальной деиндустриализации нашей страны. Я очень не люблю известное высказывание Маргарет Тэтчер о том, что в России должно жить не более 40 миллионов человек, но если мы будем идти тем же путём, которым шли с 1991 года, это высказывание будет абсолютно верным. Для функционирования нефтегазовой "трубы" и других сырьевых отраслей нужно десять миллионов человек, не больше. С учетом разного рода "обслуги", официантов, врачей, юристов и так далее — миллионов пятнадцать. Всё, больше ничего не надо, остальные — это балласт. И то, что у нас сегодня страна вымирает — это результат не какого-то специального заговора, а закономерное следствие избранной в 1991 году социально-экономической модели. Сломать её можно только одним путем: изобретать что-то новое, производить его здесь, у нас, и продавать готовый продукт. Пока мы этого делать не в состоянии, пока у нас нет соответствующих производственных мощностей, придется какое-то время, до того, как мы разгоним у себя технологический уклад шестого поколения, использовать технологические площадки других стран. А другого пути у нас просто не остаётся.

      "ЗАВТРА". Наши авторы как-то подсчитали, что если Россию по каким-то причинам вместе со своим состоянием покинут десять тысяч богатейших её людей, наш уровень доходов на душу населения "просядет" примерно вдвое, и Россия окажется среди беднейших стран мира по этому показателю. А эти десять тысяч уже сегодня "сидят на чемоданах".

     И.П. Да, "средняя температура по больнице" у нас близка к нормальной, но уровень социального и регионального расслоения почти критический. Как и за счет чего из такой ситуации будет выходить наша "властная вертикаль", я пока не знаю, но стараюсь донести всю эту проблематику и до депутатов, и до правительства, и до администрации президента. Что никакая Кремниевая долина без развитой промышленности невозможна, что нельзя рассчитывать на китайцев, которые "всё сделают", что Сколково в том виде, в котором оно задумано, задачи выхода на инновационный путь развития для России не решит, что это будет аутсорсинговый центр для крупнейших транснациональных корпораций — и не более того.

     И я не верю в то, что получится оживить нашу промышленность без оживления, раскрытия нашего мышления, чем, собственно, и пытаюсь заниматься сегодня. Тут есть еще один очень важный момент, "утечка мозгов". Сейчас очень часто образованные, подготовленные люди, и молодые, и опытные специалисты, уезжают работать за рубеж. К ним отношение в основном негативное: если не предатели, то рвачи, которые погнались за длинным долларом. То есть уже "не наши" люди. А почему люди уезжают? Почему в сфере "ай-ти", информационных технологий, несмотря на огромное количество уехавших, всё продолжает оставаться более-менее конкурентоспособным, а в сфере, скажем, биотехнологий — почти полный развал и безнадёга? Ответ простой — это не потому, что уровень патриотизма среди биологов ниже, чем среди программистов-"айтишников", а потому, что продукция первой сферы востребована внутри страны, а второй — нет. Люди не чувствуют себя нужными стране, государству, обществу. Для человека ведь очень важно чувствовать, что его ценят, что он востребован. Ведь почему были такие протесты против монетизации льгот? Не потому, что люди много теряли по деньгам — а именно потому, что льготы — это признание их особенной важности, их ценности для общества, признание, уважение, которое в принципе не сводится к денежному эквиваленту. А их этого признания, этого уважения взяли и лишили, всё равно что в лицо плюнули… Точно так же для инноваторов, для креативных людей решающим фактором работы являются не деньги сами по себе, а ощущение признания, востребованности в целом. Конечно, если вы ему предложите зарплату в десять или в двадцать раз большую — да, он поедет к вам работать. А если раза в два, в три — он останется на месте, поскольку средовые предпочтения окажутся сильнее, минусы уравновесятся плюсами. Важно, чтобы ты не боялся за своих детей, чтобы тебе был обеспечен определённый уровень физической безопасности и бытового комфорта, включая медицинское обслуживание и образование. На Западе, кстати, структура здравоохранения очень плохая, система начального и среднего образования — хуже, чем в России. Все, кто уехал отсюда в ту же Кремниевую долину, просто воют от того, чему там учат их детей. Университетское образование — напротив, очень хорошее. Нет никаких проблем с жильем, со связью, с автомобилями и с другими потребительскими товарами — может быть, за исключением еды. Но в целом получается так на так. И если мы сможем обеспечить нашим специалистам социальную востребованность выше, чем они имеют в США, — все будут только рады вернуться в Россию. У нас вообще делают колоссальную ошибку, когда пытаются просто "перекупить" уехавших ученых. Это вдвойне неправильно, потому что, во-первых, мы тем самым посылаем сигнал оставшимся, что лучше бы им уехать — тогда можно будет возвратиться на куда более выгодных условиях, а во-вторых, дважды унижаем их. Но, главное, вернутся-то в Россию далеко не лучшие из тех, кто уехал. Не те, кто уезжал за интересными результатами, интересными проектами, интересными исследованиями, а те, кто ехал исключительно из материальных соображений. За "длинным рублём" в Россию вернутся только посредственные ученые. А для того, чтобы возвращались лучшие, надо, чтобы им было куда возвращаться. Первое из таких мест и должно быть в Новосибирске.