Газета Завтра 878 (37 2010) - [11]

      Андрей удивился, почему памятник князю Дмитрию стоит на месте, где была ставка Мамая, где стоял его шатёр? Я сказал: "Да это же как красное знамя над рейхстагом, как советский воин в Трептов-парке — попрание вражеской силы именно там, где она стояла". И вспомнилось, что когда союзники учинили 7 мая подписание капитуляции немцев во французском городе Реймсе, Сталин сказал: "Никаких Реймсов! Немцы должны подписать капитуляцию на своей земле, — там, откуда они выползли и развязали войну — в Берлине". Так и было сделано, а процедура в Реймсе была объявлена предварительной, ну, как бы генеральной репетицией.

     Я не буду здесь рассказывать о самой битве, об этом много есть книг, ограничусь советом почитать прекрасно написанную, богато иллюстрированную и отлично изданную монографию когда-то красноармейца, а ныне протоиерея и члена Союза писателей Александра Николаевича Соколова "Святой благоверный великий князь Дмитрий Иванович Донской и Куликовская битва", недавно вышедшую в нижегородском издательстве "Кварц" к нынешней 630 годовщине битвы. Я купил её там, на Поле. Не повторяя известное, я лишь обращу внимание читателей на некоторые цифры, имена и обстоятельства, содержащиеся в книге А.Н.Соколова.

     В своём знаменитом цикле "На Поле Куликовом" (1908) Блок писал:

      Мы, сам-друг, над степью в полночь стали;

      Не вернуться, не взглянуть назад.

      За Непрядвой лебеди кричали

      И опять, опять они кричат...

     Я недоумевал: куда не вернуться? почему не взглянуть назад? Оказывается, дело вот в чём. На Куликовом поле сошлись в смертной битве не две многотысячные толпы в кольчугах и латах с мечами, копьями да бердышами, а два чётко организованных и умело выстроенных перед битвой войска. С нашей стороны — Сторожевой полк, за ним — Передовой полк, за ним — Большой полк под командованием самого князя Дмитрия Ивановича, на одной линии с ним — Полк правой руки, Полк левой руки, за ними — резерв, а в некотором отдалении от Полка левой руки в дубовой роще — Засадный полк, которым командовали князья Владимир Андреевич, Дмитрий Михайлович, Боброк-Волынский. Внезапная яростная атака Засадного полка на прорвавшихся и уже торжествовавших победу ордынцев и решила исход битвы.

     А накануне в придонской деревне Черново состоялся военный совет. Сейчас кто-то спросил: это не там ли в ноябре 2007 года в доме-интернате для инвалидов был пожар и погибло 34 человека? Нет, говорю, это в городке Чернь. А той деревни уже и следа нет, как и множества других деревень Тульской области и всей России.

     Вопрос на совете стоял один: переходить Дон и Непрядву навстречу ордынцам, или встретить более многочисленного врага на левом берегу? Ведь вроде бы выигрышно стоять за водной преградой, которую противник должен преодолеть. Спорили жарко. Были сторонники и того, и другого решения. А ведь около Одоева, верстах в 35, стояли войска Ягайло Литовского и Олега Рязанского, которые должны были соединиться с Мамаем. Решающее слово рек великий князь: "За Дон!". Ибо он ставил цель не просто дать отпор, а разгромить угнетателя. Ночью, это был канун Рождества Богородицы, рать перешла на правый берег, выстроилась и сказала себе словами Блока: "Не вернуться, не взглянуть назад". Даже не взглянуть! Жизнь или смерть. Победа или гибель. Отступать некуда. Потому и летопись-то была названа "Задонщина".

     Был, конечно, совет и в шатре Мамая, на котором он, как пишет А.Соколов, сказал, что "идёт по древним следам Батыя истребить Русь. Перебьём рабов строптивых! Да будут пеплом грады их, веси и церкви христианские!"

     С нашей стороны было 150-200 тысяч воинов, а ордынцев, по общему признанию историков,— много больше, называют и 300 тысяч. Ведь с Мамаем были и турки, даже и генуэзцы из Крыма, и буртаны — кавказские иудеи. Казалось бы, что им за дело в таких далёких краях. И вот, однако...

     ДАЙ РУКУ, КНЯЗЬ!

     Мы, сам-друг, над степью в полночь стали.

     Не вернуться, не взглянуть назад...

     Александр Блок. «На поле Куликовом»

     Дорога эта мне давно знакома.

     И вот опять я в дедовском краю.

     Стою, как в юности, на Поле Куликовом

     Иль пригоршнями из Непрядвы пью.

     Какая ширь! Какой простор безмерный!

     Какая льётся благодать с небес!

     Дай длань твою, святой и благоверный,

     Творец великих воинских чудес.

     Россия! Русь! Сегодня слёзы вытри

     И у врага пощады не проси,

     Как не просил твой славный сын Димитрий,

     Послушник Сергия, игумна всей Руси.

     На правый берег Дона и Непрядвы

     В ночь Богородицы все рати перешли.

     Таков зачин был сталинградцев клятвы:

     — За Волгой ныне нет для нас земли!

     Знал ратник твой и знал красноармеец:

     Врагу его не сбить и не согнуть,

     И перед Родиной он права не имеет

     Назад ни возвратиться, ни взглянуть.

     Могуча, князь, была твоя десница,

     И наша армия тогда была сильна.

     Но — вечный бой! Покой нам только снится.

     Сегодня вновь победа нам нужна.

     Несколько строк из "Задонщины": "Так Господь Бог помиловал князей Русских — великого князя Дмитрия Ивановича (только ранен был тяжко) и брата его князя Владимира Андреевича (Засадный полк) меж Доном и Днепром на поле Куликовом, на речке Непрядве. И стал великий князь Дмитрий Иванович со своим братом и с остальными воеводами на костях на поле Куликовом, на речке Непрядве. Страшно и горестно, братья, было смотреть: лежат христиане убитые, словно сенные стога у Дона великого, а Дон-река три дня кровью текла. И сказал князь Дмитрий Иванович: "Сосчитайте, братья, сколько у нас воевод нет и сколько молодых ратников полегло". И сосчитали братья... Как пишет А.Соколов, головы свои сложили 108 тысяч наших прапрадедов. Это на 25 тысяч больше, чем при взятии Берлина в мае 1945 года.