Газета Завтра 860 (19 2010) - [4]

     Но пузырь лопнул, Россия объявила дефолт, рынок акций обвалился на 75%, рубль девальвировался на две трети, и кое-какие российские нувориши разорились. Обесценение деривативов, связанных с российскими облигациями, привело к краху американского хедж-фонда Long-Term Capital Management (LTCM), что уже тогда едва не вызвало общий обвал мировых финансовых рынков. Когда экономист и ветеран службы внешней разведки Евгений Примаков возглавил российское правительство в сентябре 1998-го, казалось, что карьере Чубайса приходит конец.

     Однако Чубайсу удалось удержаться на другом посту, который он занял в апреле 1998-го, когда пирамида ГКО уже была близка к обрушению. Смещенный в марте 1998-го с поста первого заместителя премьер-министра (вместе с премьер-министром Виктором Черномырдиным), он стал главным управляющим РАО "Единая энергетическая система России", т.е. всей российской электроэнергетики. Последующие десять лет Чубайс делил РАО ЕЭС на части и передавал их в частные руки. Он стал величать себя "либеральным империалистом", позаимствовав политическое словцо у британского премьера Тони Блэра.

     Последствия устроенного с подачи Лондона эксперимента оказались куда более глубокими и долговременными, чем бросавшие в глаза эксцессы 90-х годов. В интервью 2001 года (которое кинодокументалист Александр Гентелев предал гласности впервые лишь в январе 2010-го) Чубайс откровенно разъяснял: до переизбрания Ельцина в 1996-м "приватизация в России … вообще не была экономическим процессом. Она решала совершенно другого масштаба задачи, что мало кто понимал тогда, а уж тем более на Западе". Ее цель, по словам Чубайса, была политической — "разрушить коммунизм", создав у людей в стране необратимую привязанность к частной собственности. "Мы занимались не сбором денег, а уничтожением коммунизма. Это разные задачи, с разной ценой... мы знали, что каждый проданный завод — это гвоздь в крышку гроба коммунизма. Дорого ли, дёшево, бесплатно, с приплатой — двадцатый вопрос, двадцатый. А первый вопрос один: каждый появившийся частный собственник в России — это необратимость...".

     В то время как в нищету погружались миллионы рабочих и ученых, чьим трудом и талантами создавались советские производственные фонды, новоиспеченные "частные собственники" России быстро перекачивали свои огромные авуары в раскинувшуюся по всему миру финансовую сеть с центром в Лондоне и оффшорных зонах.

     Кто-то из членов гайдаро-чубайсовской команды ушел в частный сектор, влившись в ряды чубайсовских будто бы "необратимых" частных собственников, причем собственность некоторых из них оказалась непристойно огромной. Другие, однако, проникли в институты российской власти и продержались там на ключевых позициях на протяжении всего первого десятилетия XXI века, несмотря на попытки президента Путина реструктурировать российскую экономику и сократить ее зависимость от экспорта сырья. Сегодня мы не только видим на сцене те же ключевые фигуры, а рядом с ними уже и людей нового поколения, поднявшихся наверх под их патронажем. Очевидно и то, что аксиомы, институты и методы действия, внедренные в экономику России выпестованными Лондоном "младореформаторами", по-прежнему держат экономику мертвой хваткой. Поэтому Россия, как и все другие государства планеты, должна быть заинтересована в срочной реализации того, что предлагает ныне Линдон Ларуш, — санации через банкротство (в духе американского закона Гласса—Стиголла 1933 г.) всей интернациональной системы спекулятивных денежных потоков — системы, от имени которой подверглась разграблению Россия.

     Окончание следует.

1

ДИВЕРСАНТЫ «РЕФОРМ»

Из интервью с (ныне покойным) директором лондонского Института экономических проблем Ральфом Харрисом и двумя его сотрудниками по "русскому проекту" весной 1996 г.

      ИНТЕРВЬЮЕР. Я отметил, что вы внесли вклад в дело реформ в России.

     Ральф Харрис. Мы установили связи с Гайдаром и некоторыми его друзьями. Мы пригласили их приехать сюда в Лондон, представили их премьер-министру Тэтчер, и всё такое.

      И. Вы — председатель Международного центра исследований трансформации экономики (International Center for Research into Economic Transformation, ICRET) в Москве.

     Р.Х. Тут ситуация неоднозначная. Есть, с одной стороны, кое-что очень, очень хорошее, но в целом ситуация не устоялась, учитывая, что предстоят выборы [президентские выборы 1996-го] и мы не знаем, останется ли Ельцин, а кое-кто из наших людей, как Гайдар, например, лишились своих постов. Людям, которых мы по-настоящему хотели бы видеть во главе процесса, как было в начале, пришлось уйти из-за давления коммунистов и левых.

      И. Вы сказали, что приглашали Гайдара в Лондон?

     Р.Х. Это так.

      И: А этот центр ICRET по-прежнему функционирует?

     Р.Х. Функционирует, как говорится… Как я понимаю, в России вопрос состоит в основном в том, кто кого ототрёт в сторону. Там нет ясной перспективы, как это было при Тэтчер, когда была возможность проследить, как дело будет доведено до конца, — нужна ведь известная гарантия, если вы собираетесь основывать предприятия и инвестировать большие деньги со стороны. Я имею в виду, что права собственности и инвестиции, вероятно, пока не обеспечены и не защищены в России в достаточной мере.