Газета Завтра 855 (14 2010) - [36]

     Современный город, средоточие и вершина достижений "электрической цивилизации", оказывается слишком уязвимым для воздействия со стороны современных варваров. И Москва, один из крупнейших мегаполисов мира, не исключение.

     Технологический фактор прост — с каждым годом системы, которые обеспечивают сосуществование друг у друга на головах пары десятков миллионов человек, — эти системы становятся всё сложнее и сложнее. Это крестьянин может прожить жизнь автономно, на своём клочке земли, современный же горожанин, вне зависимости от степени его "укоренения", живёт только благодаря незаметной, повседневной и сверхсложной симфонии машин и социальных механизмов, обеспечивающих ему газ, свет, тепло и воду, сухой туалет и набитые товаром полки супермаркетов. И чем сложнее эти системы и подсистемы — тем уязвимее они для атаки злоумышленников. Взаимосвязь служб и коммуникаций, их взаимозависимость с точки зрения отказоустойчивости удручают. При этом ещё учтём, что планированием и подготовкой террористических атак в подавляющем большинстве случаев занимаются не хладнокровные технари, а аффектированные гуманитарии или безграмотные фанатики. Правда, есть и другой аспект — основная цель террора это всё-таки желание навязать государству (обществу) свою волю, а не стремление всех убить и все разрушить. Реальные террористы вынуждены дозировать свои усилия. Ведь можно сильно промахнуться, и получить совсем не тот эффект. Страх и ужас, метрофобия и комплекс жертвы могут вдруг уступить место мобилизации и сосредоточенности. А если на несколько дней без тепла и света в тридцатиградусный мороз останется миллион горожан? Это наверняка кончится народной расправой, этническими чистками или чем-то в этом роде.

      РАЗМЕРЫ МОСКОВСКОГО коммунального хозяйства поражают воображение. Почему-то венцом технологической и научной мысли принято считать сгустки смерти, в разработке и производстве которых так преуспело человечество. Убить в течение секунд десять миллионов человек, оказывается, просто. Куда как сложнее обеспечить выживание этих десяти миллионов в течение многих лет в условиях, совершенно не приспособленных для жизни. Колоссальные машины, сложнейшие установки, десятки тысяч километров трубопроводов и кабелей, целые социальные институты, системы воспроизводства кадров, должные длить существование Большого города.

     Но Город развивается как живой организм, и вслед за стагнацией, застоем, омертвлением наступает гниение и смерть. Москва — город ещё не мёртвый, но фатально больной. Вал за валом накатываются нерешаемые технические и социальные проблемы, и у начальства нет ни сил, ни возможностей решить то, что решить принципиально нельзя в рамках сложившейся системы. Речь идёт о НТР, которой не случилось.

     В благословенные 50-60-е годы, когда Москва пошла в рост, опоясываясь кольцом ТЭЦ и прирастая чуть ли не ежегодно новыми микрорайонами, всё было предельно ясно — лет через 20-25-30 плановые вложения в передовую науку отольются в новые технологии строительства и энергоснабжения. С учётом планового подхода в организации хозяйствования, удобство и безопасность жизни в советских городах должны были шагнуть далеко вперёд. Само коммунальное хозяйство должно было стать значительно проще в управлении и, главное, безопаснее.

     Ну, что же. Вместо Городов будущего и ионных звездолётов, москвичи выбрали 30 сортов колбасы. Результат налицо — коммуникации Москвы конца 80-х годов прошлого века вынуждены нести на себе нагрузку в два раза больше расчетной мощности. При этом, помимо хронического недостатка необходимых капиталовложений, ощущается дефицит кадров. Все городские системы работают на пределе возможностей — и это не секрет ни для кого. Выхода из этого тупика рыночная стихия предложить не может.

     На этом общем фоне Московское метро выглядит цитаделью порядка и надёжности — и в некотором роде сегодня является становым хребтом Москвы. Кроме того, метро — это один огромный объект гражданской обороны, имеющий свою боевую историю осени 1941-го года. И сейчас, случись глобальная катастрофа, — Москва выживет в виде нескольких десятков станций глубокого залегания, на которых даже в наше время чуть ли не каждый месяц по ночам проходят учения гражданской обороны для персонала. Московское метро — Ноев ковчег мегаполиса, а также памятник истории и архитектуры.

     Возможно, это хорошо знают и террористы. Покушение на метро — крайне болезненно. Для москвичей метро является чем-то большим, чем просто транспорт.

     Но врожденная уязвимость и перегруженность техносферы Москвы — это полбеды. Беда — это социальный, человеческий фактор. Если в 1941-м году было все предельно ясно — враг стоял у ворот, то теперь нет никакой определенности, нет и идеологической основы, необходимой для мобилизации общества. Формула "враг изнутри и повсюду" способна парализовать волю, но не победить зло. Если враг работает на рынках и стройках, подметает улицы, учится в Академиях МВД и ФСБ, витийствует в СМИ, расползается по городам и весям щупальцами этнокриминальных группировок, утром аплодирует Медведеву и Путину, а по вечерам пьёт за грядущий Кавказский джамаат — то можно признать "их" победу.