Газета Завтра 839 (51/2009) - [32]

Какая же идея способна адекватно противостоять либерализму? Мы знаем, что все прошлые попытки потерпели жестокое поражение. Более того, зачастую либералы и сами воспринимают себя как "свидетелей конца" — "конца истории". Что же может прийти на смену задрапированному рабству капитализма? Один из вариантов ответа — социализм. Ален де Бенуа в главе "Второй лик социализма" подробно анализирует это явление, выходя далеко за рамки привычного для русского человека марксизма и советского опыта. По его мнению, "сегодня история ясно показывает, что если социализм как учение имеет какое-то будущее — а социальная база для этого всё ещё наличествует, поскольку капиталистический мир не способен сам по себе снять глубиннейшие противоречия, заложенные в нём, не способен дать адекватного ответа на вызов "социальной несправедливости", нищеты, эксплуатации и т.д., — то это будущее лежит в сфере национального социализма, предлагающего реалистичную и радикальную альтернативу "торгашеской логике" торжествующего, но исторически обреченного буржуа".

Важнейшим субъектом европейского геополитического пространства Ален де Бенуа называет Россию. По его мнению, наша страна всегда была жертвой стереотипов: "От маркиза де Кюстина до Карла Маркса, от Гегеля до Энгельса, антирусский расизм которого заслуживает отдельного упоминания, вплоть до Адольфа Гитлера, европейские критики России называли её не иначе как "варварской страной" и "тюрьмой народов". В то же время они призывали ограничить российскую мощь". Но ясно видя на небосклоне человечества сияющую звезду России, французский философ обращается к европейцам с призывом: "Европа должна решительно выйти из западного мира и повернуться лицом к Востоку. Упадок России будет означать и её собственный упадок". Это — позиция органичной глобализации, оборонительного единства народов. Ведь один в либеральном поле — не воин!

Альтернативой нынешнему положению государств-наций, "объединенных" экономическими кандалами, Ален де Бенуа называет идею Империи. При этом он противопоставляет парламентскую демократию (демократию представительскую) демократии соучастия — истинному народовластию. "Она уже не будет сводиться к простой оппозиции "гражданского общества" по отношению к сфере публичной власти… Напротив, речь идет о том, чтобы индивидуумы ощутили себя как граждане, а не как субъекты частной сферы настолько, насколько возможно раскрытие и приумножение новых публичных пространств инициативы и ответственности". Отсюда — неизбежный переход от абстрактных "прав человека" к вполне конкретным и объективным правам народов.

Либерал прячет свой звериный оскал. За учтивой улыбкой, за лукавым взглядом, за светскими манерами, за медовыми речами о свободе и демократии. Но внимательный собеседник непременно почует запах тлена. И заметит в зрачках либерала бездонную пустоту, кромешную тьму. Узрит в них Ничто… Либерализм — это духовная смерть. Она угрожает как целым нациям, превращаемым либералами в статистически-нейтральный электорат, так и отдельным людям, лишаемым этнической и культурной идентичности. Вы, уважаемый читатель, хотите отныне ходить в маске толерантного бэтмена? Вы согласны стать лишь цифрой в многостраничной ведомости сомнамбулы-чиновника? Вы готовы прервать свой род по причинам социально-экономических обстоятельств? Нет?! Тогда — всё в наших руках. Каждый день, каждую минуту, посвященные пускай даже "кухонному" противостоянию либерализму, можно засчитывать. Каждое такое действие идет в общую копилку, на благо общего дела — восстания против либерализма. Революции против смерти.

Евгений Нефёдов ЯВЛЕНИЕ СТАЛИНА ПРАГЕ

Его первое пришествие в этот город произошло под осанну и ликование — а прервалось в результате предательства и злодейской расправы. Почти как в Писании — разве что воскресения пока не было, хотя в памяти и в истории он всё равно живёт, поскольку памятник можно разрушить, а память — нет, на то ведь она и память.

Так что пражане моего возраста, а уж тем более те, кто постарше, помнят его воочию. Помнят, возможно, всяк на свой лад, но большинство людей прежней закалки — всё же по-доброму, а молодые, естественно, "помнят" по преимуществу так, как им ныне велено помнить… Собственно, то же самое видим теперь и у нас, однако время себе идёт, и много ещё чего может случиться на его вечном пути.

…В Праге мы жили с семьёй во второй половине восьмидесятых — как раз накануне небезызвестной и шумной инсценировки, названной искушенными авторами её сценария "бархатной революцией". Я работал собкором ещё советской тогда "Комсомольской правды", корпункт которой — он же и наше жилище — выходил окнами на обширное парковое пространство по имени Летенское поле. Своим простором и смотровой площадкой над протекающей внизу Влтавой, над уходящей во все края панорамой на редкость красивого города это место сразу напомнило Ленинские горы, и мы в первый же вечер пошли погулять на Летну. Ничего, разумеется, мы пока про неё не знали, увидели только искусно отделанный камнем спуск в направлении спокойной реки да ещё литые и кованные двери-ворота в стене скалы на второй площадке, несколько ниже первой.