Газета Завтра 829 (41/2009) - [34]

По той же схеме действовал и предприимчивый Квентин. Опираясь на коллективное бессознательное своей страны, он не только показал Гитлера истеричным идиотом, но и совершил над ним суд, переписав историю в угоду собственным фантазиям. Ждать от такого творческого подхода исторической достоверности бессмысленно. Тарантино снимает кино отнюдь не для историков. И уже совсем неважно: была ли это шутка, или какая либо иная идеологическая выходка. Хотя какие могут быть шутки, когда заглавные титры озвучены оскароносной композицией Дмитрия Тёмкина "The Green Leaves of Summer" из фильма "Аламо"? В любом случае "Бесславные ублюдки" пополнили пантеон лучших фильмов о кино как таковом, наравне с "Бульваром Сансет" Билли Уайлдера и "Трюкачом" Ричарда Раша.

Итак, "страшная еврейская месть" состоялась. Единственное, о чём можно пожалеть, - так это о том, что не удалось заснять Никиту Михалкова в роли советского генерала - мощный ход, который Тарантино задумал еще в 2004 году, во время посещения Московского кинофестиваля. Оправдывая отсутствие русских в своей картине, Тарантино говорил в интервью, что его фильм предназначен прежде всего для американской аудитории. А что средним американцам известно о том, какую роль сыграл Советский Союз во Второй Мировой? Кинематографического мифа об этом в заокеанской культуре просто не существует.

Пауль Верховен в своей "Чёрной книге" на полном серьёзе ставил вопрос о том, что важнее: жизнь сорока сопротивленцев, или спасение двадцати зажиточных евреев. Тарантино же предпочитает играть по-крупному: постулат "хороший немец - это мёртвый немец" принадлежит теперь не только советскому и польскому кинематографу.

Георгий Судовцев АПОСТРОФ

Сергей Соколкин. Я жду вас потом. - М.: Центр современной литературы, 2009, 128 с.

Рассказывают, что Пабло Пикассо, находясь в самом зените своей всемирной славы, нередко навещал Монмартр и высматривал в картинах тамошних художников стилистические и прочие находки, которые затем, преобразуя, использовал в своём творчестве.

Примерно то же самое, на мой взгляд, происходит с поэзией Сергея Соколкина. Обладая почти безупречным поэтическим восприятием, он - возможно, даже бессознательно - фиксирует вокруг себя те интонации, образы, приёмы, которые потом включает в художественную ткань своих стихотворений.

Для "среднестатистического" поэта (подчеркну - поэта, а не человека, пишущего в строчку и с рифмами) подобный творческий путь не то, чтобы в принципе невозможен, но, по большому счету, неприемлем. Дело в том, что любой поэт (еще раз подчеркну - поэт, а не человек, пишущий в строчку и с рифмами) самостоятельно подключается к "царству Поэзии" - тому полю особых смыслов русского языка, которое, судя по всему, существует объективно, то есть вне и помимо каждого из нас.

И вполне возможно, что поэты, которых мы называем "талантливыми", попросту умеют каким-то образом к нему подключаться, а те, которых мы называем "гениальными", не умеют не подключаться - вот и весь секрет талантливости и гениальности, а также вполне ощущаемой, но обычно не слишком выразимой разницы между двумя этими понятиями…

А теперь представьте себе поэта, для которого по каким-то, неведомым для нас, причинам почему-то оказалась "закрыта" - навсегда или на время - возможность подобного подключения. И он, будучи человеком глубоко ответственным и перед собой, и перед своими близкими, и перед своими читателями, не позволяет себе добиваться его с использованием недостойных и неправильных средств, "искусственных стимуляторов", наподобие алкоголя, наркотиков и т.д…

Думаю, что судьба и творчество такого поэта или художника должны быть очень похожи на судьбу и творчество Сергея Соколкина. При всём внешнем благолепии и успешности - глубокая внутренняя неудовлетворенность собой, своим настоящим и прошлым. Ведь не случайно произошёл у него почти десятилетний перерыв, в течение которого практически ничего не писалось и не публиковалось…

Сегодня Сергей Соколкин говорит о своём возвращении в литературу. И подтверждает это уже другими, по сравнению с прежними, стихами. А еще - вносит какие-то важные для себя изменения в уже написанные, или когда-то оборванные на полуслове стихи… Значит, за время "отсутствия" с автором произошли какие-то очень серьёзные, качественные изменения.

Свидетельством тому - лучшее, на мой взгляд, стихотворение "нового" Соколкина "Масленица":

Кто на Руси не любит шумной казни,

веселой разудалой русской казни -

с блинами и икрой кроваво-красной

и водкой серебристо-ледяной?!

Гуляй, честной народ,

сегодня праздник,

гуляй, братва,

и пей за сырный праздник.

Царь-батюшка

не любит трезво-праздных,

царь-батюшка сегодня сам такой…

Как весело, легко снежинки кружат,

румяных мягких баб головки кружат.

Из сочных девок груди прут наружу

и набухают солнцем и весной.

И парни, затянув себя потуже,

друг дружку лупят искренне по рожам,

по красным

мокрым и счастливым рожам.

Ведь праздник,

праздник к нам пришел домой!

Такого свободного, радостного, по-русски размашистого стиха (при всей, может быть, избыточности и невыверенности отдельных фрагментов) у "прежнего" Соколкина найти не удастся.