Газета Завтра 829 (41/2009) - [25]

Церковно-консервативное большинство Церкви, - это основа ее социального "тела", которая не нуждается в каких-то подробных характеристиках. Для нормальных монахов, священников, прихожан, спокойно трудящихся в своих общинах и не склонных к излишней политизации и разного рода экспериментам, чужд либерализм, стойко осознаваемый как идеологический враг, модернистское заигрывание с "миром". Впрочем, им чужды и фундаменталистская склонность к заведомой асоциальности, радикальному уходу из мира и заведомая конфронтация со священноначалием, что, как и противоположный, либеральный радикализм, таит в себе опасность раскола и, в конечном счете уже прямого сектантства. Повторюсь: консерваторы отнюдь не склонны к политиканству, будучи воплощением стабильности, нормальности и созидательного, позитивного труда как на приходском, так и на общецерковном уровне.

В отличие от консервативного большинства Церкви, фундаменталисты исполнены чувством своеобразного катастрофизма, их беспокоит мысль о том, что сама каноническая Церковь уже непоправимо захвачена апостасией. В конечном счёте, такой настрой рождает в них синдром пораженчества, что компенсируется агрессией и демонстративной "бескомпромиссностью". Такие настроения, к сожалению, порой используются внешними, антицерковными силами как орудие в их деструктивной игре.

Наконец, гностические группы в Церкви, подобно крайне левым, находятся практически уже на грани выхода из нее, часто модулируя идеи, фактически уже прямо выходящие за рамки православного вероучения.

Эта схема, как и любая другая, разумеется, не покрывает всей сложности реальности. Часто какие-то конкретные группы или отдельные люди, чье идеологическое ядро располагается в той или иной части вышеописанного церковно-политического спектра, в каких-то конкретных вопросах придерживаются взглядов соседней группы. Модернист, то есть тот, чье идеологическое ядро находится в области модернизма, может по одним вопросам смыкаться с либералами, а по другим - с консерваторами; точно так же консерватор может в чем-то быть ближе к модернистам, а в чем-то - к фундаменталистам. Совсем жестких рамок тут, разумеется, нет. Но все же главная, так сказать, родовая черта церковного консерватизма по сравнению как с модернизмом, так и с фундаментализмом, не говоря уже о либерализме, заключается в умении слышать и распознавать волю Божию о Церкви, в обладании живым чувством духовных реалий, то есть того, что лишь силой Божией жива и движется Церковь. Потеря этого живого чувства духовной реальности Церкви, ее богочеловеческого происхождения и является источником всевозможных уклонов, как "справа", так и "слева".

Андрей ФЕФЕЛОВ. Спасибо, Владимир Петрович, за столь подробный анализ. Самое интересное, на мой взгляд, что вы разделили либералов с модернистами, дав подробную характеристику последним. Правда, не хватает конкретных имен и примеров деятельности сегодняшних модернистов.

Виктор АКСЮЧИЦ. Ну и, кроме того: в чем же все-таки суть церковно-модернистской идеологии?

Владимир СЕМЕНКО. Если сказать кратко, то это уже упомянутая выше идея православного "аджордаменто", начисто дискредитированного у католиков еще в 60-70-е годы: для того, чтобы сохранить и приумножить свои позиции в мире, Церкви необходимо приспособиться к нему. Нужно быть попроще и попонятнее. Отсюда - идеология богослужебных реформ, сокращение и русификация богослужения, а также либерализация пастырской практики. Позиция, при которой можно сократить посты и молитвенное правило, вообще поменьше "аскетизма, рождающего фанатизм" и т.д.

Что до конкретных представителей, то главным идеологом нашего нынешнего церковного модернизма, является, конечно, протодиакон Андрей Кураев, который последовательно излагает эту идеологию прежде всего в своей книге "Перестройка в Церковь" и в многочисленных выступлениях. Ну и вообще все это псевдомиссионерское направление, основанное на вышеизложенной идеологии.

Андрей ФЕФЕЛОВ. Но можно ли утверждать, что модернистская тенденция сегодня побеждает?

Владимир СЕМЕНКО. На этот вопрос я не могу ответить однозначно. С одной стороны, если взять, например, последние выступления Святейшего Патриарха Кирилла, в частности, во время его визита на Украину, в Курскую, Архангельскую епархию и т.д., то они строго традиционны, в них присутствует принципиальная опора на традицию. На Украине Патриарх говорил о вреде не просто либерализма, но либерализма именно в богословии, что, на мой взгляд, прямо направлено против церковного модернизма. Подчеркивая значимость богословского образования, он при этом апеллировал к народной вере. Мы услышали из его уст благоговейные слова про Святую Русь, про стопочку Богородицы в Почаевской Лавре. Но с другой стороны, в последнее время на первый план в нашей Церкви выдвигаются люди сугубо модернистского склада. Например, тот же игумен Петр Мещеринов, занимающий важнейшую должность заместителя руководителя Патриаршего Центра Духовного развития молодежи, который считает, что эта "стопа Богородицы" - просто сказка, выходящая за рамки Предания. Игумен этот выступает за отмену "патриотического" праздника Казанской иконы Божией Матери, говорит, что на Руси не было культуры до Петра Первого, за исключением узко богослужебной сферы. Недавно в богословскую синодальную комиссию и в Межсоборное присутствие введен протоиерей Георгий Митрофанов, который подвергает сомнению существование таких святых, как Петр и Феврония Муромские и защищает эвтаназию. А ставший недавно протодиаконом Андрей Кураев, который прямо заявляет, что загробных мытарств души не существует, что Благодатный Огонь у Гроба Господня зажигается зажигалкой, "автор" многочисленных некорректных высказываний назначен руководителем авторской группы по написанию учебника по основам православной культуры. Это притом, что он неоднократно высказывался против данного проекта.