Газета Завтра 810 (22/2009) - [3]

Вся честная компания словесно мутузила беднягу Делягина, пытавшегося защитить право народа на революцию, но, к счастью для режиссеров действа, ограниченного красными флажками политкорректности. Тот же служитель культа буквально прижал Делягина к стенке тем аргументом, что, поскольку власть, сидящая в Кремле, есть власть русско-православная, супротив нее нельзя бунтовать!

Ну почему было не сказать, казалось бы, простую вещь: сидящая в Кремле власть не является русской. Более того, она этого и не скрывает. Ни один знаковый обитатель кремлевских башен ни при каких публичных обстоятельствах еще не называл ни себя, ни свое ведомство "русским". "Дорогие россияне" почему-то боятся этого слова как огня, словно в нём таится какая-то убийственная для них энергия. При этом надо отметить, что нерусскость высшей россиянской власти определяется отнюдь не анкетными данными кремлевских и околокремлевских сидельцев. И, наоборот, русскость власти определяется опять-таки какой-то не графой и, уж конечно, не тем фактом, что оная власть сидит в Кремле. Она измеряется лишь тем, насколько власть работает на русские национальные интересы.

Русская власть трудилась бы над восстановлением территориального единства русско-славянского народа, а не закрепляла бы его расчленение ельцинскими кордонами. При русской власти этот народ бы активно размножался, а не вымирал, совершенствовался бы культурно, интеллектуально, нравственно и профессионально, а не деградировал бы, спивался и терял квалификацию. Русская власть организовала бы справедливое распределение доходов, а не культивировала бы слой пресыщенных жизнью, задавленных собственными активами и заплывших от перепотребления "дорогих россиян", которые так и не научились ничего производить - да и управлять-то задарма полученной "собственностью" тоже не научились. И не свидетельствовала бы она устами своего премьер-министра по поводу плоской шкалы 13-процентного налога с физических лиц, что "весь мир нам завидует, весь мир". Собственно, никто и так не сомневается, что все упыри "цивилизованного мира" исходят черной завистью к не имеющему аналогов налоговому счастью наших многочисленных миллиардеров. Русская власть думала бы о науке и технологиях, а не полагалась бы на сырьевое паразитирование и распродажу естественных ресурсов, которые будут еще нужны нашим детям и внукам.

Все это и много чего еще мог бы сказать ограниченный рамками политкорректности Делягин. Но не сказал, не вышел за флажки. Или, по крайней мере, зрителю этого не показали.

Видать, сильно боязно стало "дорогим россиянам" за свои шкуры и состояния, если на полях идеологических боев начали появляться такие персонажи, как неистовый защитник существующей власти и охранитель царства Мамоны о.Александр, которые почему-то берутся говорить от лица РПЦ. Уловив порывы тревожного ветра, "дорогие россияне" устами подобных деятелей спешно пытаются подвести под свою власть уже и метафизическое обоснование. "Победы" на выборах, машинки для голосования, вбросы, тотальное господство в голубом глазу, "административный ресурс", "контроль над потоками" - всего этого им уже недостаточно. Теперь эти господа желают привлечь к сотрудничеству едва ли не самого Господа. Вот и внушают нам такие персонажи, как о.Александр, ту "истину" о властях, что, дескать, они обречены нами править, а мы обречены их терпеть. В их руках - божеская власть, а наш протест против них божеским быть не может в принципе. Они власть - через обман, подлог, насилие и предательство - взять могут, а ты уж, мил человек, их, этой властью овладевших, тронуть не смей. Это же доктрина о предопределении почти в чистом (ну, или, скажем так, приспособленном под нужды "ситуации") виде. Только следствие и причина местами поменялись. Там кальвинистская доктрина способствовала накоплению первичного капитала и формированию торгово-промышленной буржуазии, а здесь изрядно загулявшие на празднике жизни устроители и бенефициары россиянской приватизации пришли в конечном итоге к мысли о необходимости учреждения "православного кальвинизма".

На каком-то этапе лицезрения "Русского взгляда" и окормляющихся при нем персонажей у меня в сознании невольно родился философский вопрос. Что есть социальная жизнь? Представляет ли она собой совокупность реакций на наличные, пусть отчасти и самими нами формируемые условия материального бытия, или же это в большей степени самотворчество разума? Вопрос кажется странным только на первый взгляд. На самом деле он закономерен и как нельзя более актуален в связи с нашей темой. Ведь господа, равно миряне и клирики, боятся революции. Вот и возникает вопрос: а может ли "кризис" породить оную, адскую и богопротивную? Иными словами, достаточно ли "кризиса" для вызревания революционной ситуации?

И вот, глядя на величественное полотно мировой истории, нельзя не обратить внимания на то, что великие общественные трансформации только опосредованным образом связаны с текущей социально-экономической ситуацией. Триггером величайших революций далеко не всегда является тяжесть наличных условий материальной жизни. Так, Франция конца XVIII века отнюдь не была законченным образчиком деспотизма и социального угнетения. В казематах Бастилии после ее взятия основательно подогретым народом было обнаружено лишь небольшое число криминальных преступников, в рядах которых практически не было ни одного "узника совести" и "борца с режимом". Точно так же в Американских колониях Великобритании экономические условия отнюдь не были столь душераздирающи, чтобы вызвать столь упорную и вдохновенную войну с соотечественниками из-за океана. Правда, британцы в последний момент ввели там кое-какие новые налоги, но разве могут некие налоги вызвать столь кровавую гражданскую войну и, в особенности, породить столь блестящий в своей новизне цивилизационный проект? А либеральная революция 1991 года в России? Неужели все было столь безнадежно, что никак нельзя было обойтись без того, чтобы спалить свой дом, пытаясь изжарить на нем яичницу реформ? Последний вопрос особенно актуален в свете того факта, что либералы страстно "зажигали массы" на революцию не чем-нибудь, а "пустыми полками", которые сами были детищем вполне антисоветской "перестройки".