Газета Завтра 802 (14/2009) - [14]

И в заключение должен отметить, что в Кремле, кажется, вообще не понимают, чего сегодня хочет от нас Пекин. Ни на какие военно-политические союзы ни с кем, включая нашу страну, китайцы не пойдут. А от России им нужно только сырье: энергоносители, лес и так далее. Как можно больше и как можно дешевле. В этом отношении чрезвычайно показательны недавние договоренности китайской стороны с "Роснефтью" и "Удмуртнефтью". Даже как источник технологий мы из-за нашей деградации перестали быть для них интересны: у нас ничего нового нет, а всё остальное дешевле и проще получить на Западе.

Ян Чжэн, шеф-корреспондент московского корпункта газеты "Гуаньмин жибао".

Должен сразу сказать своим российским коллегам, что Китай на G2 не пойдёт. Почему? Потому, что это неприемлемый шаг для Китая. Если мы говорим о том, что надо усиливать экономическое сотрудничество между США и КНР — да, никаких возражений быть не может. А создавать такой механизм, как G2, не отвечает коренным интересам Китая. Китайские интересы заключаются в другом: чтобы развивать сотрудничество и дружбу не только с США, но и со всеми странами, в том числе — с Россией. Тем более, что между нашими странами есть очень большой и хороший договор о стратегическом партнёрстве и взаимодействии. Это гораздо выше и лучше чем любые G2, G8 и "двадцатка".

Российско-китайские отношения сегодня можно назвать непростыми, но плодотворными и перспективными. Они, конечно, далеки от тех братских и союзных отношений, которые были у нас в 50-х годах. Но они гораздо лучше, чем были во время культурной революции или военных столкновений на острове "Жемчужный" (Даманский), откуда Александр Андреевич Проханов сорок лет назад писал свои горячие репортажи. И это наложило на обе стороны глубокий отпечаток. Сегодня всё наладилось, отношения восстанавились. Но психологический надлом 60-х-70-х годов еще не преодолен, он никуда не исчез. Это касается не только России, но и Китая.

Тем более, наша молодёжь, те люди, которые родились в 50-е годы и позже, имеют о Советском Союзе, о России не такое глубокое впечатление, как люди предыдущего поколения. В последние годы вернулись из США профессора, доктора, которые там учились. Они, конечно, придают гораздо большее значение развитию отношений с Западом, с США, чем с Россией. Почему я это говорю? Потому что даже теперешний уровень наших отношений дался нам очень нелегко. Им надо дорожить. Я — правда, с перерывами -работаю в России с 1986 года. И, наверное, лучше многих моих китайских коллег, которые вообще никогда не были здесь, знаю вашу страну.

И я нередко сталкиваюсь с тем, что не только во властных сферах, но и среди интеллигенции, и в народных массах есть такие люди, которые опасаются Китая. Теория о "китайской угрозе" имеет в России достаточно широкое распространение. На самом деле, в Китае большинство населения, в том числе и представители власти, понимают ценность сотрудничества с Россией. Среди них немало таких людей, которые учились в вашей стране, получили здесь образование, защитили диссертации и так далее. В Китае, в Пекине иностранцев часто спрашивают: а откуда вы приехали? И если вы скажете, что из России, то сразу почувствуете тёплое к себе отношение. К русским отношение у нас всё-таки другое, чем к американцам, англичанам или японцам. Это основа. Я думаю, мы должны прежде всего дорожить тем, что в данный момент достигнуто, и думать о том, как развивать наше сотрудничество дальше.

Андрей Кобяков, экономист.

На мой взгляд, степень зависимости Китая от внешнего рынка серьёзно преувеличена. Все понимают, что такое 30% ВВП, но не все понимают, что такое — заниженный юань. Если, по оценкам Всемирного банка, курс юаня по отношению к доллару занижен в четыре раза, то реальный экспорт КНР по паритету покупательной способности (ППС) оказывается меньше 10%. Это огромная реальная экономика, которая уже сегодня значительно больше экономики Соединенных Штатов. Совсем недавно они объявили о программе дополнительного развития экономики, аналогичной по своим параметрам "плану Обамы" — 600 млрд. долларов. Так это если считать по обменному курсу. А если считать по ППС, то это уже в четыре раза больше.

Китай создал почти замкнутый контур экономики. В нем пока есть два слабых сегмента: энергоносители и утилизация отходов. Как только эти проблемы будут решены, а они, судя по всему, будут решены, китайская экономика приобретет совершенно иное качество, став доминирующей национальной экономикой мира, производящей до 20% мировых товаров и услуг. Время сейчас работает только на Китай.

Более того, лично у меня складывается впечатление, что те разговоры о введении новой мировой международной валюты, с которыми сейчас выступают представители официального Пекина, прикрывают их стремление заменить доллар юанем в системе международных расчетов. Похожую операцию они недавно провели в Юго-Восточной Азии: вели многосторонние переговоры о введении ACU, в том числе с Японией и Южной Кореей, а затем поставили своих партнеров перед тем фактом, что в ЮВА должна быть зона вовсе не ACU, а юаня. Не исключено, что лет через пять переговоров о новой мировой валюте выяснится, что Пекин лоббирует не какую-то наднациональную единицу, созданную МВФ, а именно юань. Хотя высказанную здесь Андреем Петровичем Девятовым мысль о возможном сговоре условной "группы Ротшильда" с Пекином я бы тоже не стал сбрасывать со счетов.