Газета Завтра 770 (34 2008) - [30]

С 10 октября 1943-го до 9 мая 1945-го 323 военачальника получили орден Богдана Хмельницкого 1-й степени, 2390 — 2-й степени, 5738 — 3-й степени. Вручался этот орден также особо отличившимся воинским частям и партизанским соединениям.

Кавалером ордена Богдана Хмельницкого 1-й степени за N1 стал генерал-майор Данилов — командующий 12-й армией 3-го Украинского фронта. Его наградили за блистательную операцию по освобождению города Запорожье.

Орденами Богдана Хмельницкого N1-й, 2-й и 3-й степени были удостоены герои битвы за Днепр — командир саперного батальона Тарасенко и зам.командира штурмового батальона Рыбин.

За 20 лет моей службы военным корреспондентом мне не раз доводилось встречаться с награжденными орденом Богдана Хмельницкого. Был среди них и генерал-лейтенант Веденин, бывший при Брежневе военным комендантом Кремля. Его грудь украшали два ордена Ленина, три — Боевого Красного Знамени, орден Суворова 2-й степени, орден Кутузова 2-й степени и орден Богдана Хмельницкого 1-й степени. Какую из наград боевой генерал ценил более всего? Все они были ему дороги.

В первый, самый страшный год войны Андрей Яковлевич Веденин командовал 999-м стрелковым полком. Тем полком, который лег костьми, но не позволил танкам Гудериана затянуть удавку вокруг Тулы и ударить с юга по Москве. Моё военное детство прошло на тульской земле — неподалеку от деревни Кострово, где была разорвана петля Гудериана. Я сказал Андрею Яковлевичу, что с младых ногтей знаю о подвиге его полка и считаю до сих пор (шел тогда 1965 год), что историки неоправданно замалчивают его. Бои под Тулой значили для победы под Москвой не меньше, чем бои на Волоколамском шоссе. Но героизму воинов дивизии Панфилова воздано должное, а героизму бойцов и командиров армии Болдина и 999-го полка — нет. Не написать ли об этом и не поставить ли вопрос о том, что главным действующим лицам, сорвавшим прорыв Гудериана к Москве, пора присвоить звание Героя Советского Союза. Генерал Веденин улыбнулся и показал рукой на небо: там сочтемся славою.

То мое интервью с военным комендантом Кремля вылилось в душевную беседу. И когда мы заговорили про обстоятельства получения им высоких боевых наград, он обронил примечательную фразу. Фразу о том, что сам факт учреждения ордена Богдана Хмельницкого в ходе сражений на Днепре сыграл мобилизующую роль, ибо он наглядно убеждал: у русских и украинцев — одна судьба, одна земля, и они вместе не должны посрамить память предков. Должны скорее смести с Украины немецких захватчиков, как смёл захватчиков польских гетман Богдан.

Смею думать, что многие, если не абсолютное большинства из почти 10 тысяч кавалеров ордена Богдана Хмельницкого, подобно генералу Веденину, рассматривали данную отлитую из золота и серебра награду как политически и идеологически нейтральный символ, связывающий два братских славянских народа в борьбе за независимость от внешних врагов. И уверен, что в 1992 году очень многие из живых фронтовиков, услышав об упразднении ордена Богдана Хмельницкого пришли в недоумение. Власть новой России и ее Агитпроп оплевали все наследие Советской империи, отреклись от него и потому понятно исчезновение из списка российских наград орденов Ленина, Красного Знамени и Красной Звезды и других наград, наполненных красным смыслом. Но фигура Богдана Хмельницкого — это пример успешного противостояния иностранной агрессии. Таковым же примером являются и фигуры Александра Невского, Суворова, Кутузова, Ушакова и Нахимова. Но их имена оставлены в наградной системе, а имя Богдана Хмельницкого в ней истреблено. Почему?

Ответ на этот вопрос не прост. У него две составляющие.

Историк XIX века Костомаров ввел в оборот термин — "Хмельничина". Им он обозначил имевшийся в веке ХVII антагонизм украинского казачества с польской шляхтой и спаянным с ней торгово-ростовщическим еврейством. Костомаров всего лишь констатировал наличие этого антагонизма. Специалист же по иудаизму конца XIX-начала XX века Вишницер увидел в явлении Хмельничины не только указанный выше антагонизм, но геноцид еврейства. Не говоря о том, что от доверенных агентов шляхты — еврейских торговцев и ростовщиков — украинцы страдали больше, чем от самой шляхты. Не упоминая о неправедных способах обогащения соплеменников, Вишницер живописал, как гнев казаков Хмельницкого выливался в жестокие массовые расправы над евреями. В своем видении в Хмельничине геноцида Вишницер среди идеологов иудаизма был далеко не одинок, и в исторической памяти евреев — как до революции 1917-го, так и после — Богдан Хмельницкий представал палачом.

В "Книге времен и событий", изданной в Иерусалиме и в Москве, приводятся слова советского историка Натана Эйдельмана о поступке его отца Якова Эйдельмана. Тот, как написано в книге, в 1944 году "отказался на фронте от присвоенного ему ордена Богдана Хмельницкого и генералу прямо сказал, что не может принять орден имени ярого антисемита".

В диссидентство Якова Эйдельмана под свистом пуль слабо верится. Он ушел на фронт в 1942-м со стези театральной критики в возрасте 46 лет и вернулся с фронта сотрудником Радиокомитета. Как в ранге пропагандиста ему удалось заслужить боевой командирский орден — нормальному уму трудно постижимо. Но не важно — удостаивался ли Яков Эйдельман высокой награды и отказался ли он от нее. Важно, что его сын говорит о неприятии отцом ордена Богдана Хмельницкого и что это тиражируют современные еврейские издательства.