Газета Завтра 611 (32 2005) - [32]

Преступно нажитые деньги помогают узурпировать власть. Преступные деньги и преступная власть порождают войны.

Но судьбы мира и История не решаются в парламентах. Их определяет народ.

Двадцать девять стран послали свои войска в Ирак. Двадцать девять парламентов, несмотря на протесты своих народов, утвердили это участие в оккупации. Но народ невозможно игнорировать. Народ — это центр силы. И под его давлением уже половина стран была вынуждена вывести свои войска.

Народ победить невозможно. США и их союзникам потребовалось всего четыре недели, чтобы уничтожить государственность Ирака, но вот уже два с половиной года им не удаётся установить здесь жизнеспособный режим. Потому что народ не желает присутствия оккупантов и не желает жить в марионеточном государстве.

…Современные наёмные армии — это, на самом деле, обычные рабы. Нужда и безысходность заставляют их вербоваться в армию, надевать форму, брать в руки оружие и под командой своих надсмотрщиков отправляться за океан оккупировать страны, о которых они раньше никогда не слышали. Разве войны желают сердца этих солдат? Их сердца желают жить дома, среди родных, заниматься самосовершенствованием, учиться, жить в покое. Но нужда их вынуждает отправляться за тридевять земель и убивать ни в чём перед ними не повинных людей. Разве это не рабство?

…Но сегодня наука и техника уравняли в возможностях оккупанта и защитника своей земли. Сегодня доступность оружия и военных технологий позволяет любому человеку вести свою войну. В ответ на оккупацию люди делают бомбы и взрывают их среди оккупантов, люди берут оружие и устраивают засады. И от этого ответа на насилие ни у какой армии мира нет эффективной защиты. Но я не говорю о тех, кто взрывает бомбы среди мирного города, среди невиновных людей. Это путь слабых и ему нет оправдания. Сопротивление должно быть чистым от крови невинных.

…"Зелёная книга" обращена к тем, кто ведёт войны, кто проливает свою кровь. Я хочу избавить их от этого страшного и преступного дела. Избавить через изменение мира. Я хочу открыть им глаза на то, что с ними происходит. На то, в каком положении они находятся. И обратить их гнев против тех, кто сделал их своими послушными рабами.

…Я приветствую представителей России, которая всегда была другом Ливии. Приветствую всех тех, кто стремится восстановить наши дружеские отношения, кто искренне стремится узнать нашу страну и наш неповторимый путь.

…За Джамахирией будущее и мы победим. Но победим не силой оружия, а силой примера…

Каддафи говорил почти час. Многие его слова попадали прямо в цель и удивляли точностью логики, с чем-то хотелось поспорить, что-то казалось утопичным. Но всё же главным было ощущение огромного интеллекта и огромной внутренней силы человека, сидящего напротив. Это был не изнеженный гедонизмом саудит, не фанатичный палестинец и не устремлённый в себя бедуин. Нет. Перед нами, без всякого сомнения, сидел один из самых ярких и парадоксальных умов арабского мира. Настолько же глубокий, насколько неожиданный. Настоящий Лидер Революции — это действительно единственное определение, которое к нему подходило.

За этот час Каддафи полностью развеял все мифы, которые вокруг него создавали враги. Внешне непроницаемый, он, тем не менее, излучал ощущение силы. Его глаза цвета горячего шоколада смотрели внимательно и цепко. И было видно, что каждого из представленных ему людей он изучает и пытается понять.

Когда один из членов делегации, Аскарбий Аджигириев, сказал, что он приехал из Адыгеи, Каддафи, выслушав приветствие, сказал:

— Я хорошо помню, как после американской бомбардировки, когда США пытались уничтожить меня и разбомбили дом, в котором я жил, правительство Адыгеи прислало мне телеграмму, в которой сообщило, что взамен разрушенного дома Адыгея дарит мне дом на своей земле. Я был очень тронут этими словами и всегда помню о том, что у меня есть свой дом на вашей замечательной земле…

Память у Каддафи действительно феноменальная…

НОЧЬ НАД ТРИПОЛИ

Летом Триполи просыпается поздно. В семь утра можно долго гулять по абсолютно пустому, залитому солнцем городу и не встретить ни одного человека. Город оживает лишь около девяти. Распахиваются двери огромного количества лавочек, начинает торговать рынок. К полудню жизнь бьёт ключом, чтобы всего через два часа вновь замереть на африканскую "сиесту" — перерыв на жару, когда всё живое стремится спрятаться в тени и прохладе от невыносимого зноя поднявшегося в самый зенит солнца. Вновь город оживает лишь около шести, когда жара спадает, солнце опускается к горизонту, и вновь раскрывают свои двери лавочки и магазины, наполняется рынок, вновь начинают работать государственные учреждения. К восьми жизнь постепенно перемещается к морю и многочисленным кафе. В багровых жарких сумерках город окутывается сладкими дымами кальянов, запахами жарящегося на углях мяса и рыбы. Многие семьи предпочитают ужинать у моря, снимая на пляже небольшие полотняные беседки, типа тех, которые у нас обычно используются для уличной торговли. Здесь быстроглазые смешливые ливийки быстро накрывают пластиковые столы принесённой из дома снедью и начинают неторопливый ужин, пока смуглая, загоревшая до черноты ребятня плещется в тёплом море.