Газета Завтра 588 (9 2005) - [24]

Будущее России зависит и от воспитания в народе нового русского национального характера, сочетающего высокую духовность с волевыми качествами. "Русским всегда не хватало Штольцев", — говорит Марков… Сам главный герой романа как раз и является воплощением "волевого романтизма". Его мужественная и упорная борьба с силами зла показывает, что целеустремленного и активного человека обстоятельства не могут сломить. Судьба Маркова подтверждает правоту слов русского философа Ивана Ильина: "Один в поле и тот воин". Роман убеждает, что даже один человек, рассчитывающий только на свои силы и не ожидающий ни от кого поддержки, может сделать не так уж мало. Более того, в борьбе он обретает друзей и единомышленников. "Семя Отечества" — апофеоз действия, воли, решимости (которых, отметим, русским ныне так не хватает). Роман показывает, что сочетание русских духовных устремлений с волевым началом может поистине творить чудеса. Между тем, обустроить наш Русский Дом могут именно — и только! — такие "волевые романтики", "идеалисты действия", как Марков. И как хочется, чтобы люди, подобные Маркову, встречались чаще — и не только на страницах романов…

МОЯ НОША ЛЕГКА...

МОЯ НОША ЛЕГКА...

Евгений Юшин

МОЯ НОША ЛЕГКА...

Издательство "Царское Дело" (С.-Петербург) выпустило роман Александра Полякова "Огненный Авва" — о судьбе и подвигах старца Сампсона (Сиверса).

Граф Эдуард Сиверс, Сергий, послушник Александр, отец Симеон, иеросхимонах Сампсон. Все эти имена принадлежат одному и тому же человеку. Его расстреливали чекисты в 1919-м, мучили в смрадных тюремных подвалах, бросали на съедение голодным крысам на Соловках, сажали в карцеры и лагеря, откуда он бежал, преодолев тысячи километров. Врач по профессии, православный монах по воле Божией воле, он был духовником знаменитых советских академиков И.П. Павлова, А.П. Карпинского, В.П. Филатова, Патриарха Алексия I.

"Да неужели, — удивится читатель, — неужели все это выпало на долю одного человека?"

Именно так. Потому что в основе романа лежит подлинная жизнь нашего современника, оставившего сей мир в 1979-м, завещавшего нам свой богатый духовный опыт истинного страстотерпца, сказавшего негромко и просто: "Боязнь огорчить человека — это и есть христианство…". А еще любившего повторять: "Ничего. По мешку скорбей да на каждое плечо. Легкая ноша…".

Роман охватывает огромный пласт времени. Действие начинается в Лондоне в 1895 году и заканчивается в наши дни в подмосковной дачной Малаховке.

Из Лондона бежит, спасаясь от кинжалов убийц, мать главного героя — голубоглазая красавица, не знающая ни одного русского слова, но ищущая пристанища именно в неведомой России. "Где? Неужели в этой… в России? Но когда она ехала сюда в скрипучем кэбе, она и не думала об этой невероятной стране, где живут самонадеянные люди, уверенные, что только они правильно славят Христа, где никогда не тает снег, и поэтому даже царский дворец называют Зимним, где по праздникам боксируют не друг с другом, как в процветающем Британском королевстве, а с медведями, и потом этих медведей едят…"

Откуда знать этой перепуганной англичаночке, что в Петербурге она выйдет замуж за молодого офицера Эспера Сиверса, доброго, но совершенно далекого от веры человека, что в 1898 году у них родится сын Эдуард, крещенный в англиканской Высокой церкви, будущий православный монах, подвижник благочестия?

Вот оно, главное чудо, к которому привлечено писательское внимание Александра Полякова. Автор удивляется ему, в меру своих сил пытается художественным способом осмыслить жизнь, судьбу, восхождение к истинной вере своего героя — сперва студента-медика, потом монастырского послушника, казначея Александро-Невской Лавры. Собственно говоря, в романе преображаются, хотя бы на чуть-чуть, все персонажи, действующие на широком историческом фоне, вовлеченные в водоворот неотвратимых событий — революция, гражданская война, война Отечественная, хрущевские богоборческие годы, нынешнее безвременье. Например, становится другим отец главного героя, полковник Генштаба (затем генерал) Эспер Сиверс. Участник Первой мировой, личный друг Государя Николая II, перешедший потом на сторону красных, сподвижник Фрунзе, он в конце 20-х принимает крещение и умирает в монастырской келье на руках сына, православного монаха. Меняется мать иеросхимонаха, когда-то сказавшая: "Ты не наш, Эдя! Ты русский, православный. Я отказываюсь от тебя…".

Что-то происходит (возможно, на время) даже с современным "новым русским": дрогнула, качнулась душа, и дал он немного денег на церковку. А церковку эту строит во дворе своей дачи, где несколько лет прожил старец Сампсон, бывший атеист-коммунист, бойкий снабженец ударных объектов Георгий Казарин. На последние деньги строит (на "гробовые-зубовые") — в память о Батюшке.

Этой стройке автор посвящает немало страниц. Передает сомнения и тревоги Казарина, щемяще-трогательно показывает, как год за годом атеист возрождает в себе русского православного человека. "Он чувствовал, что бессмертие есть, но бессмертие заключено в делах человеческих, а если говорить о нем, Казарине, то оно заключено в домах, банях, заводах и стадионах, которые он построил. Бессмертие — в памяти потомков… Тут, правда, он спотыкался, поскольку сам не знал имен тех, кто построил его дом на улице Казакова всего-то лет тридцать назад. Он помнил, как звали прадедушку, но перечень добрых дел того был неизвестен ему. А о прапрадедушке Казарин вообще не имел никаких сведений.