Газета Завтра 588 (9 2005) - [21]

В СССР и нынешней РФ общество до сих пор относится к категории "традиционных", которые структурируются и организуются самим государством. Как только государство отошло от идеологии и практики патернализма, общество оказалось малоподвижным и "беззащитным". Это проявилось, например, в том, что при высочайшем уровне социальной несправедливости реформ трудящиеся массы не организовались для защиты своих прав и интересов. Те рыхлые структуры гражданского общества, которые стали возникать в ходе реформы в виде оппозиционных партий и общественных организаций, в последние два года были подавлены или разрушены усилиями администрации президента и "партии власти". Политическое пространство, и до этого вырожденное, превращено в пустыню.

Эти действия резко ухудшили обороноспособность власти. Перехват власти "пятой колонной" геополитического противника России противоречит фундаментальным интересам подавляющего большинства трудящихся. Поэтому в случае такой попытки организованная левая оппозиция выступила бы на защиту власти, несмотря на противоречия с ней по социальным вопросам (так же, как в августе 1917 г. большевики организовали защиту Временного правительства от мятежа Корнилова). Действия администрации президента по разрушению структур организованной оппозиции являются кардинально ошибочными (или говорят о сходстве фундаментальных интересов этой администрации и "пятой колонны").

Важной предпосылкой кризиса становится "техническая" слабость власти, деградация системы принятия решений и связей управления. Произошел сдвиг от президентской республики к системе правления типа "хунты". Хунта — особый тип структуры власти, к которому часто скатываются страны, имитирующие западную демократию в отсутствие развитого гражданского общества. Эту систему власти приводит к жизни необходимость управлять расколотым, резко поляризованным по уровню жизни обществом — управлять, не разрешая главного социального противоречия. Власть хунты адекватна олигархическому и криминальному капиталу, даже если она вынуждена вступать с ним в локальные конфликты. Последние действия администрации по реформированию системы власти говорят о сдвиге именно к такой системе усеченной государственности.

Объективные причины этого сдвига были усилены самой историей создания режима Путина. Слабая легитимность передачи власти "преемнику" привела к тому, что Путин стал формировать властную команду не на гражданской основе, которая возникает при наличии общей программы, а на основе кланово-корпоративной и местнической солидарности. При этом возникает круговая порука, которая и превращает правящую верхушку в хунту. Руководитель становится заложником своих соратников, а они в свою очередь — его заложниками. Единство группы становится условием продолжения власти и даже личного благополучия ее членов. Первый признак возникновения такой круговой поруки — сохранение в "обойме" даже тех членов когорты, которые откровенно "не тянут", а то и с треском проваливают порученное им дело. Таких примеров много, и все они у нас перед глазами.

Но при этом структура хунты обычно недолговечна, что предопределено отсутствием программы и связной идеологии. Их заменяют импровизации вроде "борьбы" с каким-то наспех слепленным образом зла, а также смесь демократических, рыночных и популистских лозунгов. И мы видим, как власть "растаскивается" неизвестно кем из властной верхушки. То и дело возникают неизвестно по какому принципу собранные "группы" с каким-то исключительным, неизвестно на чем основанном влиянием. От них исходят проекты, чреватые катастрофическими последствиями, но остаются неизвестными ни реальные авторы этих проектов, ни их цели, ни аргументы. Так, например, невозможно понять, кто и зачем выдвинул проект приватизации (то есть ликвидации) почти 80% государственных научных организаций. Это беспрецедентное решение, ставящее крест на возможности возрождения РФ как независимой страны, принимается в момент большого профицита госбюджета и создания большого "стабилизационного фонда". Около власти вьется целый рой темных личностей, которые уполномочены толковать скрытый смысл дел и заявлений Кремля.

Все это — очевидные угрозы. Ответом на них должны были бы быть действия по расширению социальной базы власти, создание разнообразных каналов для диалога с обществом, для выявления разногласий и поиска компромиссов, повышение гибкости связей с регионами. Мы же видим противоположный выбор — курс на снижение гибкости и разнообразия системы власти и управления. Вместо диалога и поиска компромиссов — неоправданно быстрое продавливание реформ, вызывающих протест и возмущение общества. Продавливание через послушную Госдуму с демонстративным отказом от всяких объяснений, от ответа на самые простые, неизбежные вопросы. При этом и Госдума, и региональные власти неуклонно утрачивают свою роль в процессе согласования интересов. Президент и его правительство остаются в политическом вакууме. Властная группа уже не может допустить открытости, она "окостенела". Она идет напролом, углубляя противоречия. Всё это и является основой разлитых в воздухе предчувствий срыва.