Газета Завтра 505 (30 2003) - [28]

Что же, однако, случилось?

А случилось то, что не раз уже случалось и в других журналах и с другими авторами, да и с издателями тоже, в том числе и с моим добрым другом Валерой Ганичевым.

Некий сверхбдительный товарищ, подвизавшийся в верхах, обнаружил в заключительных главах романа страшные, с его точки зрения, прямо-таки ужасные места, и, отчеркнув их, как водится, красным карандашом, что есть духу помчался к одному из помощников Генерального секретаря. К моему счастью и счастью Ганичева, тот оказался человеком благоразумным или просто человеком. Прежде чем доложить Л.И.Брежневу, он решил прочесть весь роман сам, и не только вторую его книгу, но и первую, вышедшую несколькими годами раньше. Таким образом, и он, бедный скрупулезно читал мою "Ивушку" вместо того, чтобы праздновать все праздничные дни. Читал сверхвнимательно и не отыскал в ней крамолы.

Какие же все-таки места испугали высокопоставленного псковского чиновника? Давайте-ка и мы глянем в них.

Один из героев книги, первый секретарь райкома, "глянул краем глаза в зеркало, увидел в нем исполосованное вдоль и поперек морщинами лицо, как бы отыскивал среди морщинок ту, может быть, самую глубокую, которую привез из Москвы в 1956 году. Вспомнил при этом, что вчера, передавая дела, перекладывая на полках газетные и журнальные подшивки, наткнулся нечаянно на правительственное сообщение от 6 марта 1953 года, прочел последний абзац: "Образовать Комиссию по организации похорон Председателя Совета Министров Союза Советских Социалистических Республик и Секретаря Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза Генералиссимуса Иосифа Виссарионовича Сталина в составе т.т. Хрущева Н.С. (Председатель), Кагановича Л.М., Василевского А.С., Артемьева П.А., Яснова М.А." Подумал о ночи, когда столица забылась в коротком сне и когда десяток молчаливых людей выносили из Мавзолея тело человека, тридцать лет стоявшего во главе могущественной партии и величайшего государства мира, чтобы положить в гроб и опустить в глубокую, такую же молчаливую, немеющую в стылой ночи могилу. Федор Федорович отбросил одеяло, покинул кровать и стал быстро собираться".

Тут-то надо полагать, зазнобило не только моего героя, но и бдительного товарища. Красный карандаш лихорадочно заметался по страницам романа. Очевидно, перестраховщик страшно удивился, когда услышал от вызвавшего его помощника:

— Ну и что? А вы думаете, партии легко было принять решение о выносе тела Сталина из Мавзолея? Но такое решение принял двадцать второй съезд, и в романе сказано об этом,

— Да, но сказано-то уж очень эмоционально.

— Сказано по-писательски.

Еще одно место, за которое ухватился доносчик: "Случилось это где-то посреди августа, в первый день открытия охотничьего сезона на водоплавающую птицу. Завидовский лес с его бесчисленными болотами и старицами подвергается опустошительному нашествию городских, отлично оснащенных и новейшим оружием истребления, и быстроногим моторным транспортом "любителей", когда с темного до темного подымается такая пальба, что непосвященное ухо могло принять за настоящее военное сражение, в тот день, когда сытые, здоровые, образованные человеки, натянув до самого жирного пупка голенища резиновых сапог, принюхиваются вонючими ноздрями двустволок к каждому кубическому сантиметру лесного пространства с натренированной готовностью спустить оба курка в мгновение, когда в этом кубическом сантиметре мелькнет крыло обезумевшей от ужаса несчастной птицы, провинившейся лишь тем, что человекам надобно от времени до времени потешить в себе пробудившегося зверя; ежели в доисторические времена охота составляла для них источник жизни,— то теперь — источник сомнительного наслаждения, потому как на обеденном столе нашлись бы припасы и без убиенного чирка..."

Село, в котором действуют мои герои, я назвал "Завидово" по имени Завидовской улицы в Монастырском. Не знал я, чудак, что на границе Московской и Калининской (Тверской, то есть) областей существует доподлинное село Завидово, вокруг которого расположено охотничье хозяйство, созданное для правительственных лиц самого высокого ранга. Там охотились многие, в том числе и такой "любитель", как Леонид Ильич Брежнев. Можно представить, с каким сладострастием потирал руки мой "доброхот" после того, как обнаружил в романе такие кощунственные строки. И был неслыханно удивлен, когда помощник генерального спросил его:

— О каком Вавилове идет речь в романе?

— Вы же хорошо знаете — о каком? Сами, поди, выезжали, сопровождая!

— Туда не выезжал ни разу!— перебил его помощник и вдруг спросил: Да вы читали ли роман-то? С первых же строк там указано место действия — Саратовская область. А вы...

"Ивушка неплакучая" была спасена. Более того: вскоре за нее мне была присуждена Государственная премия СССР. Может быть редко, но и такое бывало в брежневские "застойные".

"Ивушка" была на краю погибели. Ну, а доносчик? Да я уж сказал: он и сейчас при деле. И при том — немалом. Ведь перестраховщику, как показывает нам сегодняшняя действительность, ничего не стоит ежели не перестроиться, то хотя бы подстроиться. Он как был под патронажем главного идеолога ЦК КПСС, так и остается при нем, нареченном архитектором перестройки.