Газета Завтра 494 (19 2003) - [12]

Во многих городах Украины, России, Европы символами Великой Победы во Второй мировой войне стоят на постаментах "тридцатьчетверки". А в это время в славной столице независимой Украины — городе Киеве — бьется в тисках бедности и ведет тяжелую борьбу с недугом один из бессмертных авторов этих символов. Его борьба вызывает одновременно и восхищение этим человеком, и глубочайшее презрение к государственным мужам и бездушным чиновникам современной Украины.

Адрес Ф. Н. Козлова: 03150 Украина, Киев, ул. Федорова, д. 1, кв. 41.

ПРАВОВЕРНЫЙ КОММУНИСТ

Николай Анисин

13 мая 2003 0

20(495)

Date: 13-05-2003

Author: Николай Анисин

ПРАВОВЕРНЫЙ КОММУНИСТ(Штрихи к портрету типичного члена КПРФ)

Брат мой двоюродный, Александр Николаевич Анисин, в минувшее десятилетие переродился. Был он озорным гулякой, стал правильным и политически активным гражданином. Чудесное сие превращение не силы небесные предопределили, а исключительно обстоятельства жизни земной.

На исходе советской поры многие в брянском райцентре Локоть брату Александру завидовали. Он, учитель школы-интерната, выстроил просторный дом, обзавелся приличной мебелью местной фабрики, и вместе с женой-учительницей и двумя детьми планировал в скором будущем помчать к морю на стальном коне: его очередь на покупку автомобиля должна была подойти если не в 1991-м, то точно в 1992 году.

Сын брата на стыке двух эпох поступил в военное училище, дочь-старшеклассница приносила домой одни пятерки, и всем довольный Александр праздник в душе стал отмечать не только по красным дням календаря, но и по будням. Нет-нет, сутками напролет брат не бражничал — на работу при любом похмелье приходил вовремя. В подворотнях с кем попало он также не пил — берег честь учительского мундира. Но поскольку дефицита приличных собутыльников в Локте не было, Александр с принципиальностью мужчины регулярно находил важные причины принять жидкости хмельной.

Сменившую социализм демократию брат встретил с устойчивой привычкой к вечному празднику и отказаться от нее не поспешил. Да, новая власть отменила его очередь на машину. Да, рыночные реформы напрочь истребили их с женой сбережения. Но все ведь пострадали, все кругом жить стали хуже — а где наше не пропадало? Нигде. И не кончился Александр как заводила подогретых компаний, и по-прежнему чувствовал, что ему море по колено.

Рынок в стране торжествовал, брат-учитель на него поплевывал и поплевывал бы и впредь, коли б однажды на трезвую голову не обнаружил: рынок — удавка ему, жене и взрослым уже детям.

Сын Александра, закончив училище, женился и с двумя малышами маялся в комнате в коммуналке, имея нищенское офицерское довольствие. Дочь-отличницу приняли на бесплатное обучение в медицинскую академию в Питере со стипендией, равной стоимости нескольких пар колготок. При всем том брат оказался перед выбором: или махнуть на детей рукой и продолжить озоровать-проказничать, или каждый рубль двух скромных-прескромных учительских зарплат употребить во имя и во благо сына и дочери.

Под залог дома Александр взял в банке кредит и помог сыну-офицеру купить отдельную квартиру. Выплаты за кредит надо было производить точно в срок, а зарплату брату и жене задерживали и на два, и на три месяца, и даже на полгода. И Александр, завязавший не только с выпивкой, но и с курением, теперь каждой утро просыпался с мыслью: у кого занять — занять на то, чтоб выпутаться из банковской кабалы и на то, чтоб дочь в обшарпанном общежитии в Питере могла хоть что-то поесть.

С деньгами на руках в разоренном реформами Локте было очень напряженно. Но добрые люди в нем не перевелись. Некоторые соседи и знакомые брата, увидав его или жену Надежду возле своих домов, немедленно запирали двери, а некоторые — последние свободные рубли отдавали в долг бедствовавшим учителям.

Александр с супругой экономили на всем. Во все тяжкие вкалывали на приусадебном участке. Разведали все грибные места в окрестных лесах. И невзирая на то, что зарплату им по-прежнему задерживали, рассчитались-таки за банковский кредит на сынову квартиру. Освободившись от кредитных выплат с бешеными процентами, Александр продал пианино дочери, спустил давние свои запасы стройматериалов, с выгодой толкнул оптом богатый урожай с участка, занял некую сумму у менее бедных, чем он, родственников и купил 14-летний "Жигуль".

Не подержанный, а издержанный автомобиль брат собственными руками реанимировал и превратил в подобие средства производства. Кто-то просил Александра за деньги что-то привести, кто-то — отвезти. Он в не занятое учительством время никому не отказывал, и за счет извоза пусть скромно, но стабильно приумножал скудный семейный бюджет. Но появление возможности дополнительного заработка никак не сказалось на его отношении к демократической власти.

Отчаянная нищета, в которую эта власть ввергла брата в середине девяностых, вызвала у него не просто злобу, а злобу агрессивную. С тех пор он не только проклинает захвативших Кремль правителей, но и лично воюет с их политикой. Воюет так, как прикажет оппозиционная Компартия. Точнее, районная организация КПРФ. На всех минувших в последние годы выборах в районе Александр душой и телом был с кандидатами от оппозиции и выступал в их интересах и как агитатор, и как пропагандист, и как курьер, и как наблюдатель. На выборах грядущих он также готов исполнять любую роль — и только в пользу кандидатов-коммунистов. На чем держится прочный роман брата с Компартией, прежде всего — на идейной или прагматической основе?