Газета Завтра 486 (11 2003) - [44]

Герой передачи специально отметил, что у него "в семье никто при Сталине не был репрессирован". Однако к советской власти Гельманы, по его словам, относились "с иронией". Все так и шло до ХХ съезда КПСС, когда у героя передачи "открылись глаза". Поэтому он вступил в партию. Работа на нефтеперерабатывающем заводе позволила ему собрать материал для будущих пьес: "Премия", "Мы, нижеподписавшиеся", "Протокол одного заседания". В 1976 году автор "Премии" стал лауреатом Государственной премии СССР. Интересно, что Гельман, имевший потрясающий материал (он служил в Севастополе, когда произошел взрыв линкора "Новороссийск"), не создал на эту тему пьесу. Догадываетесь почему?

И при Горбачеве Гельман не был совсем "свободным" человеком. Он был народным депутатом СССР, входил в "межрегиональную депутатскую группу", был три месяца членом ЦК КПСС. А потом написал заявление о выходе из партии, "потому что это было бессмысленно". Отметим, что когда это "имело смысл", то, несмотря на всю "иронию" по отношению к власти, которую представляла эта партия, Александр Гельман был ее примерным, ни на что не роптавшим членом. По его собственному признанию, у него "нет пьесы, которая была бы не поставлена".

Гельман также остро переживал и будет переживать (если таковые введут) цензурные ограничения: " Ощущение мерзости от цензуры — непередаваемое", "я мог бы написать книгу о том, как обманывать цензуру".

В передаче были представлены и фрагменты новой пьесы драматурга "Профессионалы победы", на "современную тему". Героем ее стал теперь уже совершенно свободный наш современник — убитый некими террористами "российский президент".

Зрители этой программы также стали свидетелями того, как другой драматург, Марк Розовский, в образе "зэка" (телогрейка с пришитым номером, шапка-ушанка) в романсово-страдальческой манере, выглядывая промеж ступенек лестницы— стремянки, как сквозь решетки, спел песню "Товарищ Сталин, вы большой ученый". Розовский явно перестарался с "образом". Для колорита левое ухо у нахлобученной на него шапки-ушанки было опущено, а правое поднято. Этакий ужасно бедный, несчастный, неухоженный "зэк", который так страдает, что не может разобраться с шапочными ушами. Думается, что за такой внешний вид лагерное начальство дало бы "зэку" Розовскому как минимум три дня карцера.

ХОЧУ ВОЗРАЗИТЬ

18 марта 2003 0

12(487)

Date: 16-03-2003

Author: В. Ковалев

ХОЧУ ВОЗРАЗИТЬ

Популярный поэт-песенник Михаил Танич (автор стихов для песен "На дальней станции сойду", "Подмосковный городок", "Как тебе служится"), выступая эфире программы "Смотрите, кто пришел?", позволил себе крайне резкие высказывания в адрес советского прошлого и личности И. В. Сталина. Под впечатлением этой передачи читатель нашей газеты написал небольшое послание герою упомянутой программы.

Господин Танич! Вы известны как хороший поэт. Почему бы не остаться таким в людской памяти? Зачем вы втягиваетесь в грязный политический "пиар", подыгрывая разрушителям СССР и России? Какие лавры не дают вам покоя, почему вы с болезненной назойливостью снова и снова наскакивайте на советскую эпоху, которая, при всех ее недостатках и трагических перекосах, благодатна в сравнении с бредом и ужасом последних лет? Сколько можно терзать людскую память умопомрачительными вымыслами и домыслами; фактами, выдернутыми из конкретной и сложнейшей, пока еще недостаточно изученной исторической ситуации ушедшего периода? Вы открыто с экрана говорите, что в 1953 году отбывали срок лишения свободы (кажется, 5 лет) на лагпункте Перша Усольского исправительно-трудового лагеря (ИТЛ), управление которого находилось в Соликамске, Пермской области. При этом однажды упомянули о якобы сидевших там одновременно с вами 80 "ворах в законе", а также об ужасах содержания заключенных и пр. А сами вы пострадали якобы за то, что "похвалили немецкий радиоприемник".

Позвольте вам доложить, что в те же годы я по направлению — как молодой специалист — работал на той самой Перше в должности фельдшера. Я знаю историю не только этого лагпункта, но и всего Усольского управления. Поэтому считаю своим нравственным долгом публично уличить вас в умышленной лжи, передергиваниях и подтасовках фактов.

Лагерный пункт Перша никогда и ни при каких обстоятельствах не был "воровским". На нем всегда содержались только — прошу прощения за неблагозвучное слово из воровского жаргона — "суки", т.е. преступники, нарушившие воровские законы и традиции, и посему люто и беспощадно преследуемые "ворами в законе", а также другие преступные группировки — "польские воры", "махновцы", "ломом подпоясанные", "мы на льдине", "красные пояса", "ножовщики". Следовательно, там по определению, не могло быть ни одного "вора в законе". Также не содержались там и политические заключенные, к которым вы себя тщитесь причислить. Медицинское снабжение, как это ни странно, осуществлялось по каналам Уральского военного округа (!) из Свердловска. Питание было без ананасов и апельсинового сока, как сейчас услаждают чикатил всех мастей, но вполне приемлемым: наваристые супы и жареная треска, например, дразнили обоняние вчерашнего полуголодного студента. Витамины в драже, рыбий жир были доступны не только всем нуждающимся, но и практически всем желающим. Самому сегодня трудно поверить, что 10-литровые бутыли с жиром постоянно стояли на столе в процедурной комнате. За три года в стационаре медпункта не умер ни один (подчеркиваю — ни один!) заключенный от заболеваний либо от ножевых ран и других травм.