Газета Завтра 458 (36 2002) - [34]

Не знаю почему, но настроение, с которым я уезжала на автобусе из дорогого мне города, было хорошим.

РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УПЫРЬ

Владимир Бондаренко

26 августа 2002 0

35(458)

Date: 27-08-2002

Author: Владимир Бондаренко

РУССКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УПЫРЬ(По мотивам “России вечной” Юрия МАМЛЕЕВА)

Сам Юрий Витальевич Мамлеев давно уже стал нашим национальным упырем, и в данном состоянии является русским национальным достоянием. С другой стороны, принимая значение слова "упырь" не в добром слегка простонародно-юмористическом звучании, а в самом злодейски зловещем и кровососущем обозначении, я вновь соглашусь с Юрием Мамлеевым, что есть в этом окаянном злодейском упырстве нечто такое русское, что и в зле своем помимо воли своей противостоит всем мировым порядкам. Я писал об этом еще в своей нашумевшей статье о Япончике, отнюдь не защищая его, но понимая его стопроцентную чуждость той Америке, в которой он пребывал. Осудите его хоть тысячу раз, но он, как герой фильма "Брат-2", и в Америке нес и, уверен, несет до сих пор некую русскую сущность, так напугавшую всех западных обывателей. Но вернемся к нашему милому по-домашнему упыристому Юрию Мамлееву. Я эту его фразу запомнил еще в давние времена , читая самиздатовские мамлеевские "Шатуны": "Толя, приезжай сюда, ко мне… Здесь русское, кондовое, народно-дремучее мракобесие, которое я открыла, смешается с нашим, "интеллигентским" мистицизмом… Это будет великий синтез… Который ждали уже давно… Сюда, во тьму, подальше от наглого дыма видимости…". По сути, так и сделали большевики, соединив кондовое, народно-дремучее мракобесие, его Беловодье и мечты о народном царе со своим интеллигентским энергичным, по-русски боевым и экстремальным марксизмом. Их первый опыт, хоть ныне и провалившийся, совсем неудавшимся не назовешь. Все-таки и в космос первыми русские мракобесы слетали, и немца покорили, и бомбу какую надо со своей дремучестью сделали. Оказывается, и народная дремучесть способна делать неожиданные прорывы в будущее, на десятки лет обгоняя весь мир, а что для этого пришлось пройти через великие ужасы революций, репрессий и так далее,— так в России иначе никогда и не бывало. Опять же из мамлеевских "Шатунов": "Чего Ужасу бояться мелких ужасов". И верно, русскому Ужасу не пристало бояться западных ужастиков. Потому их киношные ужастики не пугают даже наших малышей: всё деланное и организованное. Может быть, чтобы стать великими, нам вновь надо стать ужасными? Иначе нашу доброту никто и не оценит… Кстати, не случайно же тянулись к разного рода сектам наши виднейшие поэты, художники и философы начала ХХ века. Все наши Рерихи и Бенуа, все Гумилевы и Кузмины, все Мережковские и Белые перебывали у хлыстов, скопцов и молокан, в их "дремучести" отыскивая народную правду. Не случайно из молокан вышел и нынешний несомненный лидер русской прозы Александр Проханов, да и его собрат по перу Владимир Личутин тоже из тех же "сомнительных" староверческих глубин. Потому так нормально вписывается мамлеевское упырье в мир современной русской словесности. А его "Россия вечная" невозможна без опоры на крайние радикальные силы. О ней и поговорим…

С таких народно-дремучих мракобесных позиций, несомненно, написана новая книга Юрия Мамлеева "Россия вечная". То ли философа, то ли писателя, то ли народного мыслителя… Голос из подземелья. Мысли-то все знакомые, высказанные в его же художественных романах, хотя бы в том же "Блуждающем времени", но уже отобранные у своих героев, у метафизика Анатолия Падова из "Шатунов", у Черепова или Орлова, а то и у профессора Артура Михайловича Крушуева из "Блуждающего времени" и нагло присвоенные себе самим автором Юрием Витальевичем Мамлеевым. Откровенным плагиатом у своих выдуманных героев занялся известный писатель. Так это частенько и происходит в литературной публицистике: автор погружается в глубину подсознания своих явно придуманных героев, в их неведомые кем-то загадочно подсказанные автору подземные мысли, и он уже — как опоенный наркотиком или наевшийся сомнительными грибами упыристый мохнатый зверюга… Далее весь этот скрытый странный мир своих полубезумных героев, данный ему откуда-то из неведомых снов и туманов, и надиктованный вполне реальными, живущими уже отдельно от него героями его романов и повестей, автор на таких сомнительных основаниях, мол, я их из своей головы выдумал, присваивает себе самому, Юрию Витальевичу Мамлееву, будто это он — народный убивец Федор Соннов или какой-нибудь русский эзотерик Извицкий…

В результате мы имеем уже осмысленную угрюмо-консервативную, мракобесно-дремучую русскую национальную философию, которой нам, явное дело, частенько не хватало в нашей нынешней жизни… Как пишет его юный поклонник Дмитрий Ольшанский: "Мамлеев был прежде всех и всех впереди остается… "Россия вечная" — основополагающий текст, вслед за которым (но только вслед!) уместно вспоминать Дугина…" И на самом деле, вроде бы наиболее далекий от реальных митингов и протестов, зарывшийся в свою метафизику и сочиняющий своих нутряных убивцев, Юрий Мамлеев может оказаться мыслительно опаснее всех анпиловцев и баркашовцев вместе взятых. Ибо его философия ведет напрямик к русской Бездне, уже не раз поглощавшей всех подряд: захватчиков, смутьянов и самих освободителей. Философией в точном смысле этого слова его размышления не назовешь, да и возможна ли в России точная философия?— оставим ее для немцев и для Дмитрия Галковского. Мы же из любой философии свою странную идею вытянем, как из Маркса русские упыри вытянули никем не предсказуемую октябрьскую революцию….