Газета Завтра 457 (35 2002) - [24]

Во вторник 20-го в коридорах Орготдела не было никого. Все, как мышки, сидели по кабинетам. Иногда заглядывал кто-нибудь из коллег, оставлял слух и исчезал. Прошелестело, будто переметнулся Лебедь. Куда? К кому? Александр Иванович был членом ЦК КП РСФСР. На Пленумах гудел, как иерихонская труба, правильные вещи. Я не мог вообразить его демократом. Потом заговорили, будто к Ельцину перебегает милиция. Будто организует это заместитель министра Пуго генерал Громов. Снова не поверил. Громов — герой афганской кампании. Боевой советский генерал. Такие не перебегают. Во второй половине дня, устав от безделья и слухов, решил отправиться домой. Пешком. Посмотреть, что в городе. Есть такой журналистский штамп: "тщательно организованная провокация". Провокация августа 91-го была организована грубо, я бы даже сказал, вызывающе хамовато. На площади Свердлова, у Большого Театра, дальше по проспекту Маркса и в начале Манежной площади танки и много солдат в строю. Зачем? Ежу понятно. По периметру три крупнейших гостиницы: "Интурист", "Москва" и "Националь". Каждая нашпигована иностранными журналистами, репортерами, резидентами. Сцена устроена для них. На углу улицы Горького, у подземного перехода, танк. На нем молодой мужик лет 30-ти, полноватый, машет полосатым флагом (тогда такие называли "бесиками": белый, синий, красный). Время от времени выкрикивает: "Горбачев, Ельцин — да! Военный переворот — нет!" Рядом массовка человек 10, подхватывают этот лозунг. Кто же позволил мужику забраться на боевой танк с "бесиком"? Офицеры кучкуются группками в стороне, не вмешиваются. Солдаты в строю — в основном мальчишки. Выглядят очень усталыми, похоже, давно стоят. Жарко. Они все в керзачах. Вижу, как на одного, совсем молодого, коршуном налетает женщина лет 40-45: "Ты будешь стрелять в матерей!? Будешь стрелять в матерей?!.." Тот стоит замученный, безучастный, глаза чуть завел под веки. Сейчас бы я сказал этой тетке, попадись она мне: "Пусть в тебя чечен стреляет, дура!" Тогда промолчал, пошел дальше вверх по Горького. У красного здания Моссовета — бодрая суета, оживление. Вроде как в большой молодежной компании перед хорошей выпивкой. Туда-сюда снуют озабоченные революцией люди, в руках — пачки прокламаций, обращений, ельцинских указов. Все это рассыпают по городу, суют в руки военным. В здании функционирует штаб Александра Яковлева. Ему помогают два его бывших (в ЦК КПСС) помощника: Валера Кузнецов и Коля Косолапов. Оба, само собой, коммунисты, мои бывшие хорошие товарищи по аппарату ЦК. В этот день мы с ними оказались по разную сторону — не баррикад, а корыта. Они — с той, где берут, а я — где отнимают. На углу площади Маяковского и 1-й Тверской-Ямской улицы стоит иномарка. Задняя дверь поднята в небо. В просторном багажнике две мощные колонки гонят на всю площадь информацию "Эха Москвы". Диктор торопливо перечисляет номера воинских частей, фамилии командиров, названия и фамилии капитанов военно-морских судов, которые блокируют Горбачева в Форосе. Позже выяснилось, что все это было вранье. Но ведь кто-то его сочинял и загонял в эфир. И вот, следуя таким путем, отмечая про себя все грубые постановочные швы буфф-переворота, я начинал потихоньку прозревать, что на самом-то деле все эти ребята: и те, которые трясутся от страха в ГКЧП; и те, которые жрут водку с коньяком в удобном бункере Белого Дома; и сам богомерзкий форосский сиделец, умудрившийся за пять лет испоганить жизнь на целой планете,— все эти ребята, на самом деле, заодно. И что в конце концов они между собой полюбовно договорятся. А вот подлинным объектом их путчевых манипуляций, их подлинной несчастной жертвой является не кто иной, как все тот же безмолвный многострадальный народ, ставший "пиплом, который все схавает". Чтобы его облапошить, даже напрягаться особо нет смысла.

Поздним вечером этого дня хлынул дождь, и шел всю ночь. В тоннеле под Новым Арбатом, в давке, в мешанине пытавшейся вырваться прочь бронетехники и разгоряченной спиртным и провокаторами толпы, случайно погибли трое молодых людей. Через несколько дней Примаков придумал дать им Героев Советского Союза. Поставил этих несчастных в один ряд с советскими героями-мучениками: Олегом Кошевым (17 лет), Сережей Тюлениным (18), Сашей Матросовым (19). Спустя годы, из книжки Коржакова я узнал, что в ту жуткую ночь, когда в Москве хлестал дождь, гибли люди и многие за темными бессонными окнами думали с тревогой о том, что может быть завтра с ними и их семьями, Ельцин крепко спал в бункере Белого Дома. В какой-то момент Коржаков хотел вывезти его тело от греха подальше в посольство США, но Ельцин проснулся и велел положить себя на место. Прочитав этот эпизод, я подивился наивности ельцинского топтуна. Ведь это Ельцин, а не Коржаков, беседовал "с глазу на глаз" с Бушем-старшим. Соответственно, в ту ночь Ельцин — знал! А Коржаков, разумеется, нет! Вот где был источник мужества Беспалого. Рядом, по свидетельству Коржакова, пил водку с коньяком и блевал по углам московский мэр Гавриил Попов. Тут же отдыхал и вице-мэр Лужков с молодой женой в положении. Как рачительные хозяева, заранее запаслись продуктами, и теперь кушали. Под утро позвонил председатель КГБ СССР Крючков, доложил обстановку. Вскоре после этого, серым мокрым (все еще моросил дождь) московским утром они стали по очереди выходить из бункера. Последним вышел Гавриил Попов и, еще не вполне придя в себя после перепоя, объявил, что у него имеются неоспоримые доказательства причастности КПСС к организации военного переворота.