Газета Завтра 456 (34 2002) - [20]

Корр. Вы пишете, что над европейцами — включая американцев, канадцев и австралийцев европейского происхождения — нависла угроза, и предсказываете их гибель.

П.Б. Это действительно так. Моё исследование, основанное на статистических данных народонаселения ООН, показывает, что ни одно европейское государство — за исключением исламской Албании — не располагает данными о рождаемости, которые бы позволили им в своей нынешней форме пережить 2050 год. К 2050 году Европа потеряет 128 млн. из нынешних 728 млн. жителей. Это потери, которые соответствуют современной численности населения Бельгии, Голландии, Норвегии, Швеции, Дании и Германии, вместе взятых. Италия потеряет 16 млн. населения, Германия — 23 млн., Россия — 33 млн. Несмотря на то, что количество европейцев резко сократится, состарится и вымрет, они будут вынуждены принять сотни миллионов африканцев и мусульман, чтобы заполнить опустевшие рабочие места, выплачивать пенсии, социальную помощь и обеспечить пожилых. Примерно к 2050 году половина всех европейцев перешагнёт 50-летний возраст, из них 10% (60 млн. человек) станет старше 80 лет. И тогда Европе придёт конец. В половине европейских стран уже сегодня смертность превышает рождаемость — так сказать, больше гробов, чем колыбелей.

Корр. И вы не обвиняете огромное количество инородцев в том, что сейчас происходит, а утверждаете, что враг находится внутри крепостной стены в форме "политической корректности" и "культурного марксизма"…

П.Б. Иммигранты не виноваты в разрушении Европы. Европейцы совершают этническое самоубийство. То, что мы переживаем в Европе и зачастую повсюду на Западе, является закатом христианства и западноевропейской традиции. Наступает новый стиль жизни, базирующийся на материализме, гедонизме, девизе "сладкой жизни". Современные европейцы не хотят жить так, как жили их предки, они предпочитают стиль жизни типа "главное сегодня хорошо поесть, выпить и повеселиться, ведь завтра мы можем умереть".

Корр. Возможно, для многих это и так. Но с другой стороны, существуют контуры молчаливого большинства, которому важно благо собственной семьи и собственного народа, и которое против дальнейшей массовой иммиграции. Как вы объясните противоречие между общественным мнением и мнением, выдаваемым в СМИ за общественное?

П.Б. В Америке и в Европе революция 60-х годов одержала победу и стала доминантой культуры. Эта революция присягнула на верность абортам и феминизму, праву гомосексуалистов заключать браки и адаптировать детей, она присягнула эгалитаризму, эвтаназии и мировому правительству. Речь идёт о культурном марксизме, который, собственно говоря, является чрезвычайно антизападным. Он облетел наши университеты и сегодня держит культурный мир в своих руках: искусство, прессу, телевидение, учебные заведения. История демонизируется, её герои низверга- ются. Начисто сметается всё старое, стирается память, чтобы можно было сотворить вместо традиционной новую религию с верой в глобализм, эгалитаризм, открытые границы и мировое правительство. Новая религия должна охватить все сферы жизни в обмен на нашу свободу и наше достоинство. Речь идёт о старом фаустовском выборе. Но я считаю: сопротивление этой революции — это наиважнейший долг западного человека.

Корр. Чем вы объясняете тот факт, что консервативные американцы не могут очнуться, несмотря на опасность?

П.Б. Большинство американских консерваторов не является, собственно говоря, истинными консерваторами, а скорее разновидностью конъюнктурщиков, беглецами из левых рядов Демократической партии 60-х годов. Они поспешно присягнули консерватизму, когда стало очевидным, что революция справа, которую мы много лет подготавливали, закончится Рональдом Рейганом. Эти люди перечитали кучу "консервативных" журналов и выдают себя за "консерваторов", хотя мало что поняли. Они хотят сделать из США мировую империю и навязать каждой стране мира свою "демократию". Но истинные консерваторы в Америке — это не сторонники вмешательства, они ставят интересы нашей собственной страны на передний план и не хотят принимать участие в войнах, до которых нам нет дела.

Многие американцы чисто инстинктивно положительно относятся к иммиграции, потому что их дедушки и прадедушки сами были иммигрантами. Старые мифы всё ещё имеют значение, и это можно понять. Но нужно также осознать, что мы имеем дело с миллионами людей из стран с культурой, которая чужда нашему образу жизни. Речь идёт о невиданных цифрах, среди которых миллионы нелегалов. "Плавильный котёл" давно разлетелся в вдребезги, в то время, как левый истеблишмент проповедует мультикультурализм. В своей слепоте они крушат всё вокруг, если кто-нибудь осмеливается предложить мораторий для новых потоков иммиграции, мораторий, который существовал в США между 1924 и 1965 годами. Мы идём прямым курсом к подлинной балканизации нашего общества.

Корр. Что вы думаете о таких национальных правых партиях в Европе как Австрийская партия свободы Йорга Хайдера или Народная партия Дании Пиа Къерсгаада?

П. Б. Позиция этих партий в отношении иммиграции, а также отстаивание национальных интересов и сохранение национального своеобразия должны быть взяты на вооружение и правящими партиями, включая Германию. Я считаю, что глобализм можно преодолеть, как это случилось с большевизмом. Мне страшно за то, что может случиться, если мы вовремя не очнёмся. Из-за нашествия иммигрантов и увеличения среднего возраста населения нам грозит превратиться в меньшинство в собственных странах. Может быть, это и звучит пессимистично, но зато реалистично. Мне бы хотелось, чтобы я ошибался. Наша культура представляет собой вершину человеческого бытия и необходимо ее сохранить.