Газета Завтра 455 (33 2002) - [3]

Интересно, что на словах нынешняя власть, осуждая полувековой давности практику германского национал-социализма, на деле вольно или невольно уподобляется приспешникам Гитлера. Ведь объявление публичной войны книгам, даже таким, как "романы" Владимира Сорокина,— это и есть архетипический нацизм.

Но случившееся в СП России нельзя рассматривать исключительно как результат излишнего рвения чересчур ретивых исполнителей. Присутствие "приглашенной милицией" телекамеры заставляет заподозрить здесь конкретную политическую подоплеку. Заметим, что бригада экспроприаторов книг явилась не в либеральный журнал "Знамя", где были опубликованы дневники Йозефа Геббельса, не в Библиотеку иностранной литературы, где каждый желающий может получить оригинальный текст сочинений Гитлера, но именно в Союз писателей России, который многие годы является цитаделью русского сопротивления. Ведь в фойе особняка на Комсомольском проспекте, помимо разнообразных исторической и философских сочинений, лежат книги писателей-патриотов.

Мазать русских патриотов коричневой краской — дело привычное для "демократического" агитпропа. Сравнивать русское протестное движение с фашизмом гитлеровского толка — любимое занятие идеологов и пропагандистов нынешних "реформ". Это мы, что называется, уже проходили… В репортаже, показанном в тот же вечер по РТР, как и следовало ожидать, Союз писателей России был представлен в качестве гнезда нацизма При этом при съемках применялся и был использован в передаче особый технологический прием — так называемый "рыбий глаз". Что это: изобретение Попцова и Сванидзе, или просто плагиат методик министерства пропаганды Третьего рейха? Так или иначе, люди, попавшие в фокус такой камеры,— в данном случае это были пришедшие на помощь русскому книготорговцу писатели — были представлены в искаженном нечеловеческом облике, напоминающем деформированные физиономии олигофренов.

В момент, когда писателю Анатолию Яковенко милиционеры пытались заломать руки, когда оператор бесстрастно сопровождал своей "хитрой" камерой движения участников спровоцированного конфликта, в большом запыленном окне особняка, как мне показалось, мелькнуло искаженное ненавистью лицо Сванидзе, который, возможно, пришел сводить давние счеты с Союзом писателей России и его обитателями.

“РУССКАЯ ИДЕЯ” СЕРГЕЯ ГЛАЗЬЕВА

Александр Проханов

12 августа 2002 0

33(456)

Date: 13-08-2002

Author: Александр Проханов

“РУССКАЯ ИДЕЯ” СЕРГЕЯ ГЛАЗЬЕВА

Так было в Чернобыле. Светило чудное солнце. Изумрудно зеленели леса. Радовали глаз своими лошадками нарядные карусели. Смерть, витавшая в розовых сосняках, над пшеничными полями, в белоснеж- ных кварталах города, была невидима и беспощадна.

Сегодня в России не заметишь чужих солдат и полевых комендатур, но такое чувство, что Родина оккупирована. Нет публичных расстрелов и казней, но в людях — затаенный страх. Нет репрессий и пресловутых "троек", но половина народа гниет в туберкулезных тюрьмах. Нет газовых камер, "расказачиваний" и "раскулачиваний", кровавых берлинских и сталинградских сражений, но население тает по миллиону в год, словно работают пулеметы. Нет цензуры на свободных телеканалах, но не услышишь родную песню, не увидишь родного писателя, не "пахнет Русью" в театрах и библиотеках.

Десять лет идут в России "реформы", длятся разговоры о "достойной жизни", "цивилизованном обществе", а поля в лебеде, заводы в ржавых станках, флот на дне, леса в пожарах. Страна тоскует, мается, не находит себе места. Не понимает, откуда приходит невидимая смерть. Прячется от нее, кто — в бутылке, кто — в петле.

Сергей Глазьев отгадывает эту жуткую загадку. Утонченный интеллектуал, экономист, член-корреспондент Академии наук, он понимает, как устроена экономическая жизнь России. Как тайно движутся гигантские деньги, минуя государственную казну, кошельки трудящихся, уклоняясь от налоговых ловушек, огибая таможенные преграды. Он знает, как десяток крупных корпораций обгладывают страну, оставляя от нее мертвый скелет.

Все гигантское хозяйство СССР, производившее самолеты, электростанции, турбины, космические корабли, ткани, комбайны,—умышленно остановлено и убито. Люди, у которых золотые руки и светлые головы, лишены работы и прокормления. Женщины, страшась нищеты, перестали рожать. Крепкие парни, потеряв работу, воруют, набивая до отказа "зоны". Девушки уезжают в столицу, выстраиваясь вдоль тротуаров на потеху развратникам. Только нефть, сырой лес, никель, алюминиевый слиток остались в цене. Идут за границу. Но для того, чтобы обслуживать "трубу" Абрамовича, плавильную печь Потанина, алюминиевый завод Дерипаски, не нужны сто пятьдесят миллионов людей. Их число к середине века уменьшат вдвое. Об этом пишет Глазьев в своей бесстрашной книге "Геноцид".

Он знает, как сверхприбыли корпораций, облагаясь смехотворным налогом, таким же, как и тощие копейки учительницы, плывут за кордон. Там превращаются в дворцы и виллы, в чужие заводы и верфи. Сверкают бриллиантами на шее заморских красавиц. Взлетают в Космос новыми кораблями и спутниками. Российская казна — безнадежно пуста. Нет денег на школы и университеты. На травмопункты и кардиологические центры. На приборы ночного видения для воюющих в Чечне вертолетов. Не на что лечить, учить, обороняться. Писать разумные книги. Рисовать богооткровенные картины. Работает "экономическая гильотина", с которой Глазьев содрал маскировочную сеть, указал на нее миллионам обреченных.