Газета Завтра 439 (17 2002) - [17]

Выступая 9 февраля 1946 года перед избирателями г.Москвы, Сталин особо остановился на условиях, обеспечивших стране победу над "третьим рейхом" и его европейскими союзниками: "Чтобы принять удар такого врага, дать ему отпор, а потом нанести ему полное поражение, для этого необходимо было иметь, кроме беспримерной храбрости наших войск, вполне современное вооружение, и притом в достаточном количестве, и хорошо поставленное снабжение — тоже в достаточных размерах. Но для этого необходимо было иметь, и притом в достаточном количестве, такие элементарные вещи, как: металл — для производства вооружения, снаряжения, оборудования для предприятий; топливо — для поддержания работы предприятий и транспорта; хлопок — для производства обмундирования; хлеб — для снабжения армии".

Металл, здесь и далее по тексту выступления Сталина, четко поставлен на первое место.

"Если взять данные за 1940 год — канун второй мировой войны — и сравнить их с данными за 1913 год — канун первой мировой войны, — то мы получим такую картину… В течение 1940 года в нашей стране было произведено 15 миллионов тонн чугуна, то есть почти в 4 раза больше, чем в 1913 году; 18 миллионов 300 тысяч тонн стали, то есть в 4 с половиной раза больше, чем в 1913 году… Нам нужно добиться того, чтобы наша промышленность могла производить ежегодно до 50 миллионов тонн чугуна, до 60 миллионов тонн стали, до 500 миллионов тонн угля, до 60 миллионов тонн нефти. Только при этом условии можно считать, что наша Родина будет гарантирована от всяких случайностей. На это уйдет, пожалуй, три новых пятилетки, если не больше. Но это дело можно сделать, и мы должны его сделать".

К 1991 году 300-миллионный СССР получал уже 153 миллиона тонн стали, 474 миллиона тонн угля, 570 миллионов тонн нефти, но даже такой гигантский рост экономической базы, как можно убедиться, совсем не гарантировал страну "от всяких случайностей". Не полагая Иосифа Виссарионовича "гением всех времен", нельзя, тем не менее, считать, будто в своем времени он разбирался настолько плохо, что не сумел правильно спрогнозировать развитие ситуации. Отсюда на вопрос: "Что же изменилось за 45 лет?" — возможен единственный непротиворечивый ответ: изменилась сама эпоха, и прежние модели общественного действия, со всеми присущими им внутренними связями и закономерностями, утратили свою адекватность — как динозавры в условиях ледникового периода.

Дело здесь даже не столько в том, что за последние годы сталь во многом сдала свои позиции основного конструктивного материала промышленности "цветным" сплавам, пластмассам и керамике. В конце концов, падение мирового объема производства стали в начале 90-х годов: после уничтожения СССР и в процессе перевода части мощностей западными ТНК в страны "третьего мира", — оказалось незначительным (с 794 млн. тонн в 1989 году и 760 млн. тонн в 1990 году до 725 млн. тонн в 1993 году). Уже к 2001 году оно вышло на новый рубеж — 847 млн. тонн, а созданные мощности позволяют легко взять и рубеж в 1 млрд. тонн. Нет, дело в другом — в принципиальной исчерпанности самой парадигмы "индустриализации" с ее приматом крупного машинного производства и сталью как главной субстанцией этой парадигмы. Китай, Индия, Бразилия или даже Нигерия еще могут "повышать планку" собственной индустриализации, но их дальнейшая судьба будет зависеть от того, как справятся с последствиями индустриальной парадигмы на Западе и на "постсоветском пространстве", в России прежде всего.

И тут перед нами в полный рост поднимается проблема, которая в марксистской традиции именуется "сознательным овладением производительными силами общества". Позволю себе привести еще одну сталинскую цитату — на этот раз из знаменитой работы "Экономические проблемы социализма в СССР" (1952): "Закон планомерного развития дает возможность нашим планирующим органам правильно планировать общественное производство. Но возможность нельзя смешивать с действительностью… Нельзя сказать, что наши годовые и пятилетние планы полностью отражают требования этого экономического закона".

Да, в случае каких-либо затруднений при Сталине сразу искали "врагов народа", а при Горбачеве — "недостатки социализма". Отказываясь от планового хозяйства, от "руки Москвы" в пользу либеральной "невидимой руки рынка", наша "совпартхозэлита" всего лишь расписалась в собственном неумении (или нежелании) составлять реальные планы и обеспечивать их четкое выполнение. Создается впечатление, что уже в "застойном" СССР с его гипертрофированным централизованным планированием хорошо помнили, что стране нужно больше стали, тракторов и т.д., но напрочь перестали понимать — зачем. В начале 70-х годов школьники еще собирали металлолом. К началу 80-х перестали: страна была им просто завалена. Зрелище гниющих на колхозных полях бесконечных останков тракторов и комбайнов естественно продолжается в моей личной памяти "танковыми кладбищами" чуть более поздних времен.

Резкое сокращение внутреннего российского потребления стали в результате ельцинских "реформ", с 500 до 180 кг на душу населения, привело к тому, что отечественная черная металлургия переориентировалась на экспорт и снабжает металлом в основном платежеспособных зарубежных потребителей, от США до Китая. При этом объем экспорта к 2000 году достиг почти 40% общего производства, а доля мирового рынка стали, принадлежащего российским производителям — 10%, а в абсолют- ных цифрах — 7 млрд. долл.