Газета Завтра 438 (16 2002) - [27]

Владимир ВИННИКОВ

ТЕАТР ОДНОГО ФРАЗEРА

Андрей Фефелов

15 апреля 2002 0

16 (439)

Date: 16–04–2002

Author: Андрей Фефелов

ТЕАТР ОДНОГО ФРАЗEРА

«Без Проханова и его »Дня« оппозиция рыдала бы по ленинизму или хлебала щи лаптем».

Сергей Кургинян. Сборник «Иное». Москва, 1995.

Прежде всего считаю необходимым оговориться: данная статья не имеет своей целью полемизировать с известным в оппозиционных кругах политологом, философом, старинным автором «Завтра» С.Е. Кургиняном, допустившим на заседании своего клуба оскорбительные выпады в адрес и нашей газеты, и ее главного редактора. Полемика невозможна не только потому, что тон, выбранный новоявленным рецензентом книги «Господин Гексоген», слишком развязен — некоторые пассажи слишком эмоциональны и не поддаются корректировке. Полемика невозможна в силу других причин, о которых хочется сказать отдельно уже в конце этой небольшой работы, которая, кстати, ни в коей мере не является «ответом» на откровенное хамство господина политолога. Это статья — не нота протеста, не фельетон, уверяю вас, так же, как и не часть некоей контрпропагандистской акции. Ведь реальное влияние «закрытого» и вполне забытого клуба на Садовой не столь велико, как хотелось бы думать его основателю, а автор этих строк прекрасно отдает себе отчет в том, что по ходу дела занимается бескорыстной рекламой культурно-политического феномена, который клубные острословы именуют не иначе, как «Кургинян-шоу».

Это небольшое исследование — дань журнализму.

То есть, посетив на прошлой неделе заседание «закрытого» клуба, посвященное книге Проханова, и услышав много скверных выражений в адрес своей родной газеты, я почему-то не огорчился (разве что немного разозлился), но главное — зажегся искренним журналистским интересом. Происходящее показалось мне настолько забавным, занимательным и своеобразным, что я даже возмечтал создать пьесу, живописующую жизнь московской интеллектуальной штудии начала ХХI века. Судите сами: вокруг не стучали пулеметы, вооруженные карабинами и арматурой бейтаровцы не рвались в задвинутые шкафами двери моей редакции; в ближайшей округе обвешанный гранатами российский спецназ не шел на штурм дымящегося пятиэтажного здания, захваченного чеченским отрядом. Отчего мне было не расположиться поудобнее в бархатном кресле и беспристрастно не понаблюдать за лысым человеком, который, то и дело поправляя очки, с ядовитой улыбкой вещает в зал, при этом похохатывает, совершает немыслимые пассы руками, а то вдруг начинает скакать и приплясывать в луче прожектора. Во всем этом было нечто магическое и фантастическое, а сам герой чем-то неуловимо напоминал булгаковского Берлиоза…

Но все по порядку, что касается кургиняновской ругани, вне всякого контекста, с достаточно высокой степенью лексической точности.

Итак, по отношению к газете «Завтра»: «сучья свадьба», «издание, сеющее вирус двусмысленности», «содомия», «твари», «куртизанки», «завели всех в дерьмо», «бесстыдная, постмодернистская газета, славная своим цинизмом и беспринципностью», «генератор энтропии» (последнее не тянет на оскорбление, но, согласитесь, в этом определении звучит неприязнь. — А. Ф.).

По отношению к Александру Проханову: «прохановское вожделение», «придворный тип», «певец тления», «он ломал коммунизм», «всю жизнь путался под ногами советских службистов», «Проханову захотелось быть Третьяковым» (вот это действительно оскорбление! — А. Ф.), «ему страстно хочется войти в литературный истеблишмент», «надышался воздухом партийных мероприятий», «принадлежит к типу людей, которые вкусили славу в советское время, а после дико переживали», «привык жить в квартире на улице Горького», «ему захотелось читателя Сорокина», «он хочет литературной премии Букера, и он ее получит», «роман »Господин Гексоген« — результат творческой импотенции», «он выбрал вместо творчества литературные премии», «в газете крутил провалившихся политиков», «провалил идеологический синтез», «Проханов — это агентура, которую сейчас выводят из-под удара», «…всяких там прохановых и их руководителей…», «он заплатит жизнью…», «собиратель букашек, летающий на правительственных самолетах» и т. д. и т. п.

Если отставить в стороне рискованные со всех точек зрения перечисленные формулировки, то содержание четырехчасовой лекции Кургиняна сводилось к следующему.

Согласно Кургиняну, Проханов, написавший роман со сценой в лаборатории Мавзолея и согласившись на обложку с «черепом Ленина», предложенную издательством «Ad Marginem», совершил диверсию против «красного смысла», последним идеологом и мыслящим адептом коего в России остается только он, Кургинян. По Кургиняну, роман Проханова не является произведением искусства, ибо он вписывается в систему постмодернизма и несет разрушение и смерть, — в то время как сам Кургинян привержен классической этике и эстетике и знает секрет космического созидания. Проханов, по мысли Кургиняна, написал свой роман для того, чтобы его приняли в новую элиту, он захотел войти в культурный и политический «мейнстрим», в то время как он сам, Кургинян, никогда, никогда не стремился быть частью «мейнстрима». Все случилось потому, что Проханов, по мнению Кургиняна, тяготился сермяжностью, необразованностью и скудоумием патриотической среды, в то время как Кургинян «несет вахту», не чурается, вот, клубных мероприятий, даже несмотря на то, что среди его слушателей встречаются круглые идиоты. Кургинян считает, что выход в свет нового романа Проханова — это событие большего масштаба, чем передел думских комитетов, и что политический итог этого события — окончательный демонтаж отечественного ВПК, захоронение тела Ленина и конфедерализация России, что убедительно доказывается посредством четырех схем, каждая из которых содержит по двенадцать блоков, внутри которых подозрительно часто мелькает фамилия давнего идейного противника, антипода Кургиняна философа Александра Гелиевича Дугина.