Газета Завтра 394 (25 2001) - [35]

Приехали в Белоречье, там наша застава. Их за 5 минут до нашего приезда обстреляли из АГСа со стороны 42-го. И я понял, что в канаву мы залезли не случайно: ребятам из 42-го все равно куда стрелять. Хотя не совсем. Как объяснил мне несколько дней спустя представитель этого полка, когда я спросил, какого… они обстреливают заставы внутренних войск: "У нас не любят ментов". Несмотря на весомость аргументации, я возразил, что не любить можно жирных чинуш от МВД, которых из АГСа не достанешь, а на заставе — такие же ребята, как в их полку. Он согласился, и мы сошлись на том, что он передаст своим ребятам, чтобы они были снисходительнее к нашим. Такие вот договоренности.

В тот же день наш командир накрыл артиллерией группу спецназа ГРУ, приняв их за боевиков. Те так же не выходили на связь и спускались с гор прямо к одной из застав нашей бригады. Командир, естественно, забеспокоился… Спецназ вышел на связь быстро. Правда, ругались. Вроде никто не пострадал. Нашего командира хотели наказать, но его как-то отстояли. В общем, замяли.

Все это, конечно, случайности. Но причины, к ним приводящие, давно уже сделали из этих случайностей закономерность. Впрочем, так сейчас по всей России. За кажущейся нелепостью и игрой встают реальность страшная, логика дикая, совершенно несовместимая с понятием "армия". Офицеры, вплоть до руководства батальонов, полков, бригад, говорят одно и то же: "Нельзя никому доверять. Информацию сливают". Все боятся друг друга. В Аргунском ущелье комбат одного из отрядов спецназа так объяснил логику выживания своих разведчиков: "Докладываем Ханкале, что выходим на запад, а сами идем на восток. Так безопаснее". Услышав такие признания, я вспомнил упомянутый выше спецназ, который тоже не предупредил о своей работе в квадрате. Очевидно, из тех же целей собственной "безопасности": "чехи" не узнают, а свои не заметят. А всё, что получается в результате такой неразберихи, — это как бы за рамками выживания на этой войне. Это казусы, случайности, шутки, недоразумения, без которых выживание невозможно. Гибель тех, кому "не повезло", — плата за жизнь и здоровье коллектива.

Но даже не страх за жизнь заставляет следовать этой логике. Нет, это просто омерзение от того, что какая-то гнида за твоей спиной предает тебя. Нет надобности говорить, что эта картина сложилась не случайно. Она всего лишь отражает политический курс, цель которого разрушение и расчленение страны.

Официально воевать невозможно. Стрелять можно тогда, когда в тебя уже выстрелили. В этом суть "контртеррористической операции". Остается партизанить. Например, в 300 м от позиций того же спецназа несколько ночей подряд проходят отряды боевиков. Движутся в сторону Хорсеноя, от грузинской границы. Двое дозорных, дальше группа 5-6 человек. Через час снова дозорные и группа 30-40 человек за ночь. "Духи" знают, что в лесу спецназ церемониться не станет, и потому проходят между лесом и лагерем. Командир спецназа огня не открывает по причинам, вам известным: разделить участь Юрия Буданова решится не каждый. Командир знает, что боевики заберут у убитых собратьев оружие, а его потом осудят за убийство пастухов, которые ночью (к примеру) пошли искать пропавшую корову. А чтобы уничтожить противника, командиру нужно разрешение с самого верха. А пока запрос дойдет до верха и вернется обратно, пройдет неделя. Боевики к тому времени могут и перестать ходить.

Командир улыбается: сегодня ночью он достанет боевиков в засаде далеко от своего лагеря, и ничего ему за это не будет. Потому что он поступает уже не как командир русского спецназа, а как абрек. И тем остается верным своему долгу и офицерской чести. Войну с такими ухищрениями не выиграешь, но совесть спасешь.

Молодец командир. Дай Бог, ему повезет, и он не пострадает за исполнение своих прямых обязанностей. Слишком просто сегодня возбуждаются уголовные дела на офицеров Российской армии. В том же Шалинском районе, в соседней с нашей частью, возбуждено дело на командира 2-го сводного милицейского полка, дислоцированного в Автурах. Полковнику инкриминируется преступная халатность: БРДМ с его подчиненными подорвалась на фугасе. Если учесть частоту, с которой мирные жители ставят фугасы, а наши на них подрываются, можно было бы возбудить дела на весь командный состав группировки, что частично и происходит. По словам офицеров, таких липовых дел, подобных делу Буданова, в группировке много, и воспринимается это как тихий террор против армии.

Видя все эти "несовершенства", лучшие офицеры увольняются из армии. Я не знаю, кто пойдет на третью чеченскую, но из тех, кого встретил за этот год, ряды Вооруженных Сил покинут почти все. "Это моя последняя командировка", — этой фразой начинается и заканчивается любой разговор. А ведь это молодые и инициативные командиры. Тех, кто воевал, осталось немного. На их место приходит шваль. Ни обликом, ни характером — не офицеры. Аморфные, как будто все время с похмелья, с блуждающими взорами и одной целью — что-нибудь урвать из разлагающейся армии. Эти воруют у собственных солдат, снимают под разными предлогами с них часть боевых. Делается это почти открыто. На некоторых из таких "офицеров" заведены уголовные дела, но хода этим делам нет, и бизнес продолжается.