Газета Завтра 382 (13 2001) - [17]

Тракторист пожал плечами:

— Что-нибудь да выросло... А полоть и окучивать — это же сколько надо горючего! Не захочешь такой картошки...

Увиденное меня потрясло: в спорах о земельной реформе мы, по сути, довели русскую деревню до полного разорения. А, может, оно так и задумано было "реформаторами" ельцинского призыва? В России нынче заброшено порядка 100 миллионов гектаров сельскохозяйственных угодий, 90 % хозяйств имеют долги. В целом эта сумма составляет 220 миллиардов рублей. Ну не все же дураки! Диспаритет цен привел к тому, что уже невыгодно производить ни зерно, ни мясо, ни молоко, ни овощи, ни ту же картошку. Если десять лет назад картофельные плантации в колхозах и совхозах занимали 1 млн. 850 тыс. гектаров, то нынче — всего 230 тысяч, Вся надежда на частника с лопатой: авось голод заставит чего-нибудь посадить... Свеклы собирали 32 млн. тонн, сейчас — втрое меньше. Ну и главное — Россия перестала быть зерновой державой. То, что сообщается о намолотах пшеницы, ржи, ячменя, — не соответствует действительности. Есть ли в закромах 50-60 млн. тонн зерна? Кто скажет? И сколько у американцев его закупаем? В 1990 году производили 38 млн. тонн комбикормов, ныне — 5 млн. тонн. Кормить скотину нечем, хозяйства продолжают избавляться и от коров, и от свиней, и другой живности.

Всем известно, что каждый год население страны сокращается на один миллион человек, но мало кто знает: на один миллион ежегодно убывает и коров, а свиней, овец, коз — по 3 миллиона!

Сколько же сейчас скота в России? Коров — 13 миллионов (7 млн. в хозяйствах и 6 млн. у частников), свиней — 16 млн. (соответственно: 9 млн. и 7 млн.), овец и коз — порядка 15 млн. голов. Если спад поголовья животных будет продолжаться такими же темпами, то, выходит, еще пяток лет — и у нас не останется ни одной фермы...

Перед глазами русского крестьянина: кровь, пот и слезы. Люди теряют смысл самого своего существования на земле. Лишь десять процентов бывших колхозников получают какие-то деньги за работу, 40 процентов довольствуются натуроплатой (мешок зерна, мешок сахара), остальные — вообще не у дел. На селе нет ни одной стройки. Это геноцид. В свободные фермеры тоже особо не рвутся, хотя Ельцин, Силаев и Гайдар рисовали такие уж радужные перспективы российскому фермерству! И земля, за которую чуть ли не дрались с колхозниками, многим фермерам оказалась не нужна — зарастает бурьяном, кустарником, мелколесьем.

Не так давно я побывал в Орехово-Зуевском районе Московской области. За исключением местной птицефабрики, тут все бывшие совхозы и колхозы (ныне — акционерные общества) — на мели. Начальник управления сельского хозяйства Александр Михайлович Пустов повез меня в село Озерское к фермеру Федорчуку — видимо, больше показать было нечего. По дороге спрашиваю:

— Сколько у вас фермерских подворий?

— По бумагам числится сто шестьдесят два, — отвечает Пустов, доставая из папки какие-то сводки. — Но, по правде сказать, работает около десятка.

— А что ж у остальных?

— Да ничего...

— Кредиты, наверное, брали у государства?

— Брали... Теперь судятся за эти кредиты. Отдавать-то не с чего, продукции нет.

— Почему ж не получилось ничего из ельцинской затеи?

Пустов помрачнел лицом, зло ухмыльнулся:

— Одной рукой давали ссуды на обустройство, а другой — забирали.. Тарифы на электроэнергию, газ, горючее — сами знаете, на сколько подскочили! Разве тут вырулишь?

ФЕРМЕР АНАТОЛИЙ КСЕНОФОНТОВИЧ ФЕДОРЧУК оказался человеком разговорчивым, приветливым. Сначала накормил бычков (их у него восемьдесят голов), и только потом согласился провести по хозяйству. Скотный двор он взял в аренду у бывшего совхоза "Озерецкий". Ни воды, ни света, ни механизации. "Кнопку нажал и спина мокрая!" — шутит на ходу. Пробовал разводить овец — не получилось, не было сбыта продукции, до сих пор шкуры в сарае валяются. Прогорел и со свиньями. Наконец, решил заняться откормом бычков.

— Ничего не пойму, — сокрушался фермер. — Мы с женой Оксаной за день не присядем — все какие-то дела: две коровы, поросята, куры, те же бычки, сорок гектаров земли... Ворох забот! Но как были нищими, так ими и остаемся. Дом вот не можем уж несколько лет достроить. А рядом сосед, перекупщик скота, — тот деньги не знает куда девать. С меня, значит, налоги до копеечки отдай, а тем, кто живет обманом, — вольница.

— Ну уж не прибедняйтесь, — пожурил Федорчука начальник управления сельского хозяйства, — четыре трактора на дворе...

— Списанные в утиль, — усмехнулся фермер.

— У других и этого нет.

Выяснилось, что в 1997 году фирма "Вакакис-интернейшнл" через ассоциацию крестьянских (фермерских) хозяйств ссудила Федорчуку на обустройство 50 тысяч долларов.

— Самих денег я не видел, — рассказывал Анатолий Ксенофонтович, — построили сенной сарай, заасфальтировали двор, привезли косилку, сеялку, трактор. Составили договор: через четыре года деньги возвращай! Я потом прикинул: машина песка, по их смете, обошлась в полторы тысячи рублей, а халтурщики за эти деньги привезли бы мне пять машин. То есть "накрутили" будь здоров! Теперь жмут: отдавай доллары. А где они у меня? Всю ферму продам и столько не наберу...