Газета Завтра 356 (39 2000) - [30]

Либеральная идеология предполагает, что человек находится не в нашей, земной и несовершенной реальности, а в каком-то идеальном высшем мире. В этом мире можно провести четкие границы: вот абсолютное добро, а вот абсолютное зло, можно безошибочно отличить "злодея-террориста" от прекраснодушного "мирного жителя"; ракета, выпущенная за тысячу километров, там точно различает "плохиша" в толпе хороших людей и безошибочно поражает его.

В реальном же мире все, как каждый из нас знает, перемешано. Потери среди гражданского населения неизбежны, да и само это понятие очень абстрактно. Запад, ведя боевые действия, прекрасно отдает себе в этом отчет. Во время войны в Корее жертвы от огня американцев среди гражданского населения составляли 40% потерь "противника", во время войны во Вьетнаме — еще больше.

Сразу оговорюсь: сами "либерально-демократические", западные государства прекрасно отдают себе в этом отчёт и играют по правилам "гуманизма" крайне выборочно, только в том случае, если это никак не касается их жизненных интересов. Поэтому гибель во время уличных боёв гражданского населения албанских деревень рассматривается как военное преступление; поэтому когда в ответ на обстрел израильских городов мусульманскими фундаменталистами израильтяне принимают ответные меры и артиллерийский снаряд попадает в школу, во дворе которой расположена ракетная батарея, — то о гибели "невинно пострадавших школьников" кричат все западные СМИ. Когда же американский самолет расстреливает в чистом поле сербский пассажирский поезд — американское правительство хладнокровно заявляет о том, что лётчик "ошибся, приняв поезд за военный объект" (за какой, интересно?), и вопрос о наказании натовского пилота и стоящих за ним генералов даже не поднимается.

Реальные политики "гуманистических" режимов прекрасно отдают себе отчет в практической неприменимости либеральной идеологии. Вольно или невольно выполняющие их задания прекраснодушные кабинетные теоретики типа Кагарлицкого при столкновении с реальностью впадают в ступор и требуют вообще прекратить что-либо делать.

Конечно, армия должна пресекать мародерство, насилие со стороны солдат над безоружным населением, абсолютно недопустимо расстреливать после окончания боевых действий невооруженных людей. Однако если нация хочет выжить — необходимо помнить, что смерть и своих солдат и представителей противоположной стороны — есть неизбежность. Война — естественный спутник цивилизации, и вести её в белых перчатках — не удавалось никому. Те же, кто пробовал такое, — давно уже покоятся в земле. Далеко не каждая жертва среди "гражданского населения" есть следствие "военного преступления". Так же, как не каждый "невооруженный" человек, одетый в гражданскую одежду, является "мирным". Да, в мирное время убийство без постановления суда является преступлением, открывать огонь можно только с санкции закона, но во время войны никто не может требовать от солдата специального постановления прокурора на каждый выстрел.

Реальным преступлением является пренебрежение интересами своего народа и страны и принесение их в жертву абстрактным недееспособным ценностям.

Жизненно необходимо помнить, что сказано в Талмуде: "Тот, кто сегодня милосерден к жестоким, — завтра будет жесток к милосердным".

Иван Рохас ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

ВОПРОСЫ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ КОНТРПАРТИЗАНСКОЙ ВОЙНЫ, затронутые в статьях Б. Кагарлицкого и В. Шурыгина, безусловно, выходят за рамки собственно чеченских событий, что признают и сами авторы, обращаясь к примерам иных времён и народов. И несмотря на то, что по многим принципиальным пунктам указанные авторы далеко расходятся друг с другом, их, к сожалению, объединяет общий методологический подход, который можно охарактеризовать двумя весьма примечательными чертами: это антиисторизм и империализм.

Начнём с первого. У обоих авторов в одной общей куче оказываются идеологически и исторически совершенно разные партизанские движения, т.е. идеология, цели, методы и т.п. оказываются за пределами анализа. Судя по всему, изначально предполагается, что всякая партизанская идеология есть только прикрытие неких сугубо эгоистических политических целей узких групп людей (руководителей) или стоящих за их спиной внешних сил, а значит, всякая идеология подобного рода является ложью, о которой и рассуждать-то не имеет особого смысла. Но, таким образом, само понятие "партизанская война" превращается в некую абстракцию, польза от которой при научном анализе представляется весьма сомнительной. Можно ли ставить на одну доску партизанскую войну во Вьетнаме, против американских войск, и в Афганистане — против советских только лишь на том основании, что та и другая окончились победой партизан, и при этом не учитывать колоссальную разницу в причинах, целях, ходе и методах этих войн? Можно ли механически сравнивать советское партизанское движение на Украине и Белоруссии и антисоветскую партизанскую войну в Западной Украине, не учитывая принципиально разный идеологический характер этих партизанских организаций? Или то, о чём думают и во что верят взявшиеся за оружие люди, — не влияет на ход и методы боевых действий?