Газета Завтра 352 (35 2000) - [35]

КУЛЬТУРА КАК ОПОЛЧЕНИЕ не подразумевает идеологических баррикад. Черта раздела проходит глубже и существеннее. Национальная культура никогда не была красной, по преимуществу марксистской, какая бы идеология не господствовала, но никогда не была белой, по преимуществу дворянской, господской. Как Михаил Шолохов не вмещается в прокрустово ложе соцреализма, куда его сегодня загоняет Юрий Мухин со своей разночинной "Дуэлью", так и Николай Гумилев со своим мессианством слишком народен для роли певца белого стана. Пусть в идеологические игры играют бездари, новые Демьяны Бедные и Брешко-Брешковские. Классическая фраза Аполлона Григорьева "Пушкин — наше все" справедлива по отношению не только к Пушкину, но и к национальной культуре в целом. Я не знаю из какого имперского подсознания вылезает в молодом талантливом прозаике Павле Крусанове его любовь к державности в романе "Вкус ангела", но не хочу его отделять от близкого по духу Юрия Козлова только потому, что писатели находятся в разных союзах. Солдаты империи идут в ополчение культуры отовсюду. Из яростной "Лимонки" Алексей Цветков, из "Дня литературы" Сергей Сибирцев и Вячеслав Дегтев. А разве "Пиночет" Бориса Екимова, "Последний коммунист" Валерия Залотухи, проза Андрея Волоса и Алексея Варламова из "Нового мира" не из ополчения национальной культуры? И "Раскол" Владимира Личутина, и авантюрные романы Анатолия Афанасьева, и "Замыслил я побег" Юрия Полякова объединены, может быть, лишь одним качеством — новой пассионарностью культуры как ополчения.

На своем недавнем столетии английская королева-мать хорошо сказала: "Работа — это та рента, которую мы все платим за право на жизнь". Культура — это тоже постоянная непрерывная работа. Я предпочитаю писателей не нытиков, не болтунов и шаркунов, а работников. Они во все века и определяли любую культуру. Меняются условия, идеологии, формы правления, Бог дал тебе право на слово, ты сиди за столом и работай. Только тогда ты и победишь. Покойный Дмитрий Балашов не только тринадцать детей нарожал, но и девять изумительных романов написал. Вот это и есть символ ополчения. А когда пишешь из недр своего народа, для своего народа и о своем народе, то и чувствуешь себя служивым человеком государства российского. И требуешь, чтобы власти это понимали.. Это власти обязаны новую национальную культуру донести до народа. Лишь тогда миссия культуры как национального ополчения будет выполнена. Лишь тогда государство обретет устойчивость. Лишь тогда русский народ сам почувствует себя сотворцом.

Не жалости должны просить русские мастера искусств от властей и не подачек с царского стола, а требовать во имя спасения и нации и государства своей востребованности Россией.

Если народ не кормит свою армию, рано или поздно он начнет кормить чужую. Если народ лишен своей национальной культуры, рано или поздно он исчезает как народ.

Иван Шевцов ТРИ ВОЙНЫ ЗА ПЛЕЧАМИ (Юбилейная беседа поэта Валентина Сорокина со старейшим русским писателем)

Валентин СОРОКИН. Иван Михайлович, тебе — 80! Как быстро пролетели эти годы?

Иван ШЕВЦОВ. Как один миг. Иногда мне кажется, что я, двадцатилетний лейтенант, отдаю пограничному наряду приказ заступить на охрану границы. Или мчусь на лошади по боевой тревоге на правый фланг участка заставы, где в ночное небо взвилась красная ракета. Это был предвоенный 1940 год.

В.С. Ты прожил интересную, напряженную, наполненную большими событиями жизнь. Я помню стихи замечательного русского поэта Геннадия Серебрякова, посвященные твоему семидесятилетию:

Пережито немало, и пройдено столько!

Дымный отсвет годов над твоей сединой.

Три войны за плечами, да еще "перестройка",

Что по сути является тоже войной.

Что нам нужно для счастья? Лишь правда да воля.

Пусть нападки врагов беспощадно грубы,

Но лежит пред тобой "Бородинское поле" —

Поле битвы твоей и писательской гордой судьбы.

"Три войны за плечами"... Это какие же?

И.Ш. Финская — 1939-1940 гг., где я молодым лейтенантом командовал взводом, Великая Отечественная, где я, будучи начальником погранзаставы, на рассвете 22 июня 41-го принял первый бой с фашистами. Затем были тяжелые бои с танками Гудериана под Мценском, Тулой и Москвой, где я командовал разведвзводом и ротой 34-го погранполка. А третья война — Япония в августе 45-го. Там я был военным журналистом.

В.С. А "перестройка" для тебя тоже была войной?

И.Ш. Естественно, более жуткой и коварной. Это третья Отечественная война, в которой наш народ понес сокрушительное поражение. То, что не смог сделать Гитлер, то сделал международный сионизм при помощи своей агентуры, засевшей в верхних эшелонах государства: горбачевых, яковлевых, шеварднадзе, ельциных и прочих выродков-оборотней. Уничтожили могучую процветающую державу СССР, разграбили ее несметные богатства и превратили народ, его основную массу, в одурманенных, безмозглых рабов.

В.С. Ну хорошо, я согласен с тобой. Мы ушли в политику. Но ты писатель, известный писатель, автор, если я не ошибаюсь, 14 романов, острых, злободневных, пользующихся постоянным спросом читателей. Вот Геннадий Серебряков в своем посвящении назвал твой роман "Бородинское поле" "полем битвы твоей и писательской гордой судьбы". Ты согласен с этим?