Газета Завтра 337 (20 2000) - [6]

Театр синкретического абсурда, взятый на вооружение наследниками Ельцина как важнейший инструмент манипулирования коллективной психикой, провоцирует истерику "идейных" либералов, еще вчера считавших себя победителями, и затяжную депрессию мыслящих патриотов, до сих пор твердо знавших, против чего и под какими знаменами они борются. Зато такую идеологию абсурда на "ура" принимает большая часть правящего класса, в основе своей крайне цинично относящегося к политическим доктринам и идеалам. У них нет иной задачи, кроме обеспечения комфортного и бесконфликтного существования для себя и своего ближнего круга, и по инерции они пытаются создать уютный и слегка застойный политический климат.

Все, что связано с Идеей, для них — "несерьезно"; и сегодня они стремятся к тому, чтобы навязать свое восприятие идеологии всему обществу. Им хотелось бы сделать наше политическое сознание размытым и туманным, низвести Идею и Героический Миф до уровня дешевых политических декораций, обесценить их высокий смысл.

Однако символы Победы живут и своей собственной жизнью и не слишком зависят от массовых настроений. "Приручить" их гораздо сложнее, чем доверчивых избирателей, измотанных бесконечным информационным прессингом. В праздничные дни казалось, что символы, подобные Знамени Победы, несут в себе энергию веры и доблести миллионов, и имеют сами в себе достаточно силы, чтобы взорвать уродливую химеру "нового политического стиля".

События следующей недели, произошедшие после Дня Победы, подтверждают правоту этого предчувствия. Атака силовиков на группу “Мост”, слухи о возможном ограничении власти зарвавшихся “региональных баронов”, вызванные “Указом о наместниках”, снова сформировали предгрозовую атмосферу. Комфортный и предсказуемый консенсус явно не задался.

Александр СЕРГЕЕВ

Борис Александров КОРОНАЦИЯ

Венчание Путина на царство было обставлено с псевдовизантийской пышностью. После долгих лет правления мучительно ограниченного в своих физических возможностях Ельцина правительственные имиджмейкеры наконец-то получили крепкого и выносливого подопечного. Чем и поспешили воспользоваться: Путин под внимательным взором телекамер принял рапорт коменданта Кремля на ступенях подъезда дворца, после чего уверенным и упругим шагом спортсмена долго поднимался по покрытой коврами лестнице, проходил мимо застывших навытяжку солдат, наряженных в невообразимую голубую форму, пародирующую стиль старой русской армии (сейчас в таких нарядах выступают только цирковые служители), неспешно, с легкой улыбкой шествовал мимо полуторатысячной армады гостей, выстроенных в строгом соответствии рангу в новой элите.

Вот когда пригодились труды "лучшего завхоза всех времен и народов" Пал Палыча Бородина! Три орденских зала — Александровский, Георгиевский и Андреевский — явили миру свое восстановленное г-ном Пакколи великолепие.

Несколько портила общее впечатление только сама трибуна для принесения президентской присяги — она была украшена огромными цветочными клумбами, вызывающими навязчивые ассоциации с пышными похоронами. Впрочем, на этом возвышении был и настоящий политический труп — первый президент РФ Борис Ельцин... Когда новый президент, ни разу не запнувшись, поднялся на ступени трибуны, все телекамеры продемонстрировали часы на Спасской башне Кремля, показывающие ровно полдень. Но на самом деле Путин чуть-чуть не уложился — было уже три минуты первого...

Речи Вешнякова и Баглая были сухи и официальны: "признали", "постановили", "в соответствии с нормами Конституции"… У нового правителя России благосклонно приподнялись уголки губ. Но тут эстафету принял Борис Николаевич, и лицо Путина выразило целую гамму явно негативных эмоций. Из прерывающегося и малоразборчивого бормотания бывшего президента даже было не совсем ясно, понимает ли он, что "инаугурируют", то бишь посвящают, не его, а Путина. "Главное, мы сохранили свободу…" — в какой-то момент прочувствованно воскликнул он. Пожалуй, это верно: совершить такое количество уголовно наказуемых деяний и при этом сохранить личную свободу — это ли не истинный подвиг первого президента и его окружения! Но главной заслугой своего почти десятилетнего правления Ельцин, похоже, посчитал передачу власти в руки Путина без кровопролития. Он закончил свое нелепое выступление рыдающим призывом: "Берегите Россию".

Тронная речь его преемника была, как всегда, энергична, но содержательно весьма расплывчата. Много раз Путин произносил правильные, дорогие сердцу каждого русского слова — "патриотизм", "государственное достоинство" и т.д. Но поверить в президентскую искренность мешала маячащая на заднем плане оплывшая физиономия его предшественника, претендующего на роль духовного отца...

Затем были торжественное поднятие президентского штандарта, знакомство Путина с личным составом кремлевского полка и даже молебен в Богоявленском соборе (многие аналитики отметили резко растущую роль православной церкви и патриарха лично в формировании новой идеологии и образа власти), а также скромный прием на пятьсот персон. Инаугурация по-российски (опыт 1996 года с еле стоящим на ногах Ельциным не может считаться серьезным) оказалась больше похожа на коронацию.