Газета Завтра 337 (20 2000) - [13]

Параллельно-синхронно в том же духе действовала и захватившая власть пятая колонна внутри страны. Она не только использовала для этого всю мощь продажной прессы, но и буквально вышибала у ветеранов память о нашей Победе: когда они в День Армии вознамерились пройти от Белорусского вокзала до площади Маяковского, ОМОН преградил дорогу и обрушил на их головы резиновые палки. Патриотизм сделался чуть ли не ругательным словом, великая история русского народа, сам образ его жизни стали осмеиваться и опошляться. Дошло до того, что заговорили — ну, не бред ли сивой кобылы?! — об угрозе русского фашизма. Дальше вроде бы уже и ехать некуда. Ан нет. Разгул оголтелой русофобии не прекращается, и мутная волна ее, искусственно нагнетаемая как зарубежными, так и нашими доморощенными средствами информации, поднялась так высоко, что нас уже начали призывать к покаянию. Правда, призывы эти не конкретизируются, не совсем понятно, чем мы, темные, так провинились перед безгрешно-светлым цивилизованным Западом. Вон Америка вкупе с самыми что ни на есть высококультурными странами Европы в течение почти трех месяцев изо дня в день бомбила ни в чем неповинную, братскую нам Югославию, и никакого покаяния никто и ни от кого не потребовал: все о'кэй! Что же мы-то такого греховного натворили?

Церковь еще с апостольских времен признает два вида покаяния: тайное, перед священником, и открытое, публичное. Ясно, что нас призывают ко второму, публичному. И нам, естественно, хотелось бы знать, кто и что это за публика, перед которой мы должны смиренно склонить голову? Ведь всем миром было признано, что мы освободили Европу, а если брать шире и все человечество — от фашизма, этой коричневой чумы ХХ века. А если так, то логично ли освобожденным требовать покаяния от своих освободителей? Или в так называемом цивилизованном мире, в который нас прямо-таки за уши тащат, действует своя, иная логика?

В сознании людей словно бы произошел какой-то 180-градусный поворот-оборот.

По центральным улицам Риги парадно-торжественно, в мундирах и при регалиях, маршируют недобитки-националисты, воевавшие против нашей армии вместе с немцами-фашистами. И в этом никто никакой угрозы фашизма не усматривает. А ветерана Советской Армии Василия Кононова, по сути дела, именно за то, что он боролся с фашистами, бросают за решетку. Это уже почище призыва к покаянию. Это уже следующий шаг вперед и выше: борца с фашизмом насильно, издевательски-нагло ставят на колени. Ставят на виду у всей цивилизованной Европы, на глазах у пламенных воителей за права человека...

Я обвожу взглядом ближних и дальних товарищей по колонне, припоминаю краткие, услышанные в разговоре, биографии некоторых из них и все больше укрепляюсь в мысли, что сама "идея" призвать нас к покаянию является не просто ложной, нелепой, но и глубоко враждебной по отношению к нашему народу, к России.

А теперь не будем говорить вообще, а назовем хотя бы несколько имен ветеранов, идущих в нашей колонне. И наверное, не будет преувеличением сказать, что они здесь, на Главной площади страны, представляют не только самих себя, но, в известном смысле, и Россию.

В первой шеренге нашей колонны — Герои Советского Союза Александр Смирнов, Николай Китаев. Александр Ситцев, Герой России Василий Каневский. У каждого из них своя, вполне мирно начинавшаяся биография. Они ни с кем не собирались воевать, Героями их сделала война.

Александр Смирнов боевое крещение получил еще на Халхин-Голе, сбив девять вражеских самолетов. А 22 июня 1941 года, когда немцы повсеместно бомбили приграничные аэродромы, он не только успел взлететь, но и сбил два самолета врага. Затем были бои под Москвой и в небе Сталинграда, ранения и госпитали, много было всего.

Для Александра Ситцева война началась летом 1942 года. И если хотя бы пунктирно обозначить его фронтовой путь, то он пролег через Сталинград, Донские степи, Украину, Польшу и окончился в Берлине, в Тиргартен-парке. И так получилось, что завтра, 2 мая, войне конец, а 1-го его ранило. С поля боя раненый капитан Ситцев не ушел, хотя день Победы пришлось встречать уже в госпитале.

По-своему сложилась военная судьба Николая Китаева. Начав войну на 1-м Белорусском фронте, он был переведен в 1-ю польскую армию и попал опять же в 1-ю смешанную авиадивизию Войска Польского, один полк которой носил нашу форму, а два — польскую. Командовал советский сокол эскадрильей и, кроме многих наших орденов, — не будем их перечислять — заслужил своими отважными и умелыми действиями еще и 9 польских наград, среди которых четыре ордена, и в их числе — высший Орден Грюнвальда (учрежденный в память совместной победы русских и поляков над немцами под Грюнвальдом в 1410 году). Правда, по прошествии времени поляки словно бы спохватились и посчитали, что уж слишком расщедрились на награды своим славянским братьям, и когда наилучший немец Горбачев с пожарной поспешностью убирал наши войска из Германии, потребовали плату за провоз техники по их территории, той самой территории, которая была освобождена от фашистской оккупации в годы войны, а значит, и в которой лежат "всё косточки русские", сколько их, панове, знаете ль вы?! А когда посчитаете — скажете: кто и кому должен приносить покаяние...