Газета Завтра 324 (7 2000) - [23]

Напомню предысторию. Корреспондент "Свободы" Бабицкий в течение нескольких месяцев работал на стороне чеченских боевиков, поставляя информацию для ряда западных агентств, занимаясь фото- и видеосъемкой войны с чеченской стороны. Претензии военных к Бабицкому возникли уже давно. Ведь именно Бабицким был озвучен целый ряд новостей, которые впоследствии оказались ни чем иным, как дезинформацией от чеченских спецслужб. Многие материалы Бабицкого шли в прямое противоречие с данными, которые предоставлялись федеральными властями. Во многих репортажах содержалась резкая критика действий Российской армии в Чечне. Так что конфликт Бабицкого и федеральной власти сложился уже достаточно давно, но заполучить его в свои руки власти удалось только в середине января, когда Бабицкий решил покинуть фактически обреченный Грозный.

С этого момента в телеэфире и на страницах многих газет стала раскручиваться мыльная драма с названием "Страсти по Бабицкому". В комментариях и репортажах опальный корреспондент "Свободы" был очень скоро возведен в ранг "узника совести", а его деятельность стала чуть ли не образцом "независимой журналистики".

Как журналист, прошедший 11 войн, я смею утверждать, что "независимость" журналиста на фронте — понятие чисто условное и зависящее от многих обстоятельств. Определенную независимость может соблюсти на войне иностранец, который рассматривается воюющими сторонами как чужак и потому не является объектом воздействия или пристального интереса. И то после тщательной проверки на предмет принадлежности к вражеским и любым другим спецслужбам. Но даже он, находясь под бомбами другой стороны, чаще всего начинает ассоциировать себя с теми, у кого находится. О независимости можно говорить и тогда, когда корреспондент находится вне полосы боевых действий, а лишь эпизодически появляется в фронтовой зоне, освещая конфликт как бы со стороны. Но ни о какой независимости не может идти речи, если журналист работает непосредственно в полосе боевых действий. И причин тому несколько.

Во-первых, сама обстановка исключает это. В полосе боевых действий невозможно самостоятельное свободное передвижение. Любой неизвестный человек здесь является просто мишенью, которую сначала поразят и лишь потом выяснят, кто это был и откуда. Поэтому работа в зоне боев возможна только в сопровождении одного, а чаще целой группы прикрытия представителей стороны, занимающей здесь позиции. Эта аксиома.

Во-вторых, любые съемки и любое посещение позиций определяются в этом случае старшим такой группы. Он определяет, что можно снимать, а что нельзя. Так что "независимостью" и здесь не пахнет.

В-третьих, получить право доступа в зону боев можно только с позволения главного командования, а для этого у него не должно быть сомнений в "лояльности" журналиста. Без команды "сверху", или как минимум без личной рекомендации авторитетного командира, ни одно подразделение журналиста на порог не пустит, а попросту задержит как подозрительную личность и предполагаемого шпиона.

И, наконец, в-четвертых, даже если журналист и сможет как-то проникнуть в зону боев и сделать репортаж, но последний не устроит тех, о ком он велся, то любая его попытка повторить проделанный путь встретит немедленный запрет русского командования и просто пулю в затылок у боевиков. Не говоря уже о том, что "чужаку" никто не предоставит дефицитный транспорт для передвижения и вывоза пленок, аппаратуру для видеоперегонов и прочие "мелочи", без которых невозможна нормальная работа журналиста на войне.

И вот, как говорили в приснопамятные годы, в свете всего вышесказанного у меня, как у фронтового журналиста, возникают очень большие сомнения в "независимости" и "объективности" "узника совести" Бабицкого. Он несколько месяцев свободно передвигается и работает среди боевиков, которые традиционно с ненавистью относятся к русским. А к российским журналистам особенно. И если кто-то будет утверждать, что это возможно без "доверительных" отношений с боевиками, то, извините, это ложь.

По информации тех же чеченцев, Бабицкого регулярно сопровождали представители ичкерийского командования и охраняли выделенные для этого боевики. Что, учитывая дефицит людей в отрядах, невозможно не то что для "независимого чужака", но и даже просто для обычного "стрингера".

У Бабицкого при обыске находят бумагу, подписанную сразу несколькими лидерами Ичкерии, гарантирующую безопасность и беспрепятственную работу. Такие "ксивы", уж конечно, не даются "чужакам".

И, наконец, сам характер деятельности Бабицкого, то количество дезинформаций и слухов, которые были им озвучены, говорят о том, как его использовали и кто его использовал. Поэтому для меня лично остается во всей этой истории только один незакрытый вопрос — сознательно ли "работал" Бабицкий на ичкерийцев, или его, что называется, использовали "втемную"? Возможен, правда, и вариант, при котором роли были "по-джентльменски" поделены. Бабицкому — слава, "эксклюзивы" и гонорары. Кстати, в СКВ и с тремя нулями в конце. А боевикам — возможности устами Бабицкого вести свою информационную войну. Но в любом случае Белоснежкой от Бабицкого не пахнет. И если это "узник совести", то в мозгах россиян что-то действительно свихнулось.