Газета Завтра 296 (31 1999) - [13]

Затем я сделал яростную попытку бороться (я еще не знал, что борюсь с кланами), создал блок "За Родину", армию привлекал в политическую борьбу. Не удалась первая попытка, потому что денежные потоки захвачены не нами, масс-медиа захвачены не нами, и в этих условиях за деньгами нужно идти к клану. Нам навязаны правила игры, но сейчас борьба переходит в другую фазу и надо осмыслить другие формы борьбы.

В.Б. А в борьбе с кланами, какие социальные слои, какие силы, какие движения вам видятся союзниками?

В.П. Чем более независимо движение, чем более оно критикуемо со всех сторон, тем больше у него шансов быть нормальным национальным движением. Здесь суперклановым, эталоном кланового движения является Жириновский. Вот это движение на 100 процентов создано кланами, и Жириновский уже не скрывает: "Да, мы получаем деньги, но мы же и работаем". То есть это чисто клановое политическое движение, которое занимает существенную часть политического жизненного пространства. Баркашов мне тоже представляется чисто клановым движением. Я вот анализирую его поведение во время событий 1993 года, когда он с флагами прошелся перед телекамерами, то есть он не мог не знать, что создает образ врага, что дает термин "красно-коричневые" и превращает для западного обывателя антиконституционный путч в борьбу с фашизмом. С этих позиций, я, правда, его плохо знаю, более независимым, как ни странно, сейчас представляется экстравагантное движение Лимонова. Которое стоит в оппозиции ко всем, всех считает не партнерами и не союзниками.

В.Б. Для того, чтобы эта схема состоялась, необходимы и явные лидеры в этой борьбе, которые готовы были бы положить на эту борьбу все.

В.П. Нужны новые профессиональные революционеры. У меня на это нет ни позитивной теории, ни организационных способностей.

В.Б. Но в будущем, заканчивая наш разговор, вот в этой новой гражданской войне, вот в новом национальном правительстве все-таки вы видите какую форму: близкую к диктатуре, президентскую?

В.П. На первом периоде обязательно диктатура, потому что вывод страны из того болота, из той пропасти, в которую завели кланы со всякими демократическими вещами, невозможен. Любая страна выходила из кризиса через диктатуру, примеры бесчисленны. А затем будет нормальное национальное демократическое правительство, десятки лет уйдут на то, чтобы эта демократия сложилась.Потому что сейчас мы демократии не имели и не имеем. В силу обстоятельств я был, как я сейчас выясняю, наемником кланов, меня на такую роль, может, сами четко не формулируя, нанимали.

В.Б. А вот в этой клановой кухне вы часто встречали людей, похожих на себя?

В.П. Крайне редко. Я могу Глазьева назвать похожим. Примакова я бы сейчас назвал человеком внеклановым. Именно поэтому он и был уничтожен совместными усилиями кланов. Да, я Примакова поддержу, потому что он имеет значительно больший опыт, чем я, у меня никогда не было и, надеюсь, не будет мании величия и переоценки собственных сил. Два слова о себе. Я родился в 1949 году в городе Харькове, отец у меня был инвалидом первой группы Великой Отечественной войны, прошел всю войну, ранен был 9 мая 1945 года, освобождая Прагу. Мать — медсестра. Они из крестьян. закончил геологический факультет Харьковского университета, распределили в Москву, но я добровольно уехал на Колыму работать, пробился к министру геологии, 18 лет работал на всех мыслимых должностях, затем переброшен был в Амурскую область, создавал новое объединение "Амургеология", стал там председателем амурского геологического комитета, защитил кандидатскую и докторскую диссертацию во время работы в геологии, затем во время событий 1993 года был назначен губернатором. Тогда я считал, что идет борьба между коммунистами и демократами, был одурачен, как и многие, этой дурацкой фразеологией. После был назначен вице-премьером, с меня Ельцин начинал это передвижение губернаторов в правительство. На ключевую должность председателя Госкомимущества. Сейчас работаю в одной из организаций главным геологом и занят своей основной профессией — ищу золото. И, поскольку жизнь забрасывала меня в высшие сферы российского общества, пришлось задуматься, почему мы, имея все, живем так плохо? И вот к таким неутешительным выводам я пришел, но тем не менее... Если возвращаться в активную политику, то, скорее всего, я пойду на выборы губернатора, потому что не верю в представительные органы власти при клановом правительстве. Там вообще сделать ничего невозможно. А, работая губернатором, можно что-то реальное сделать: лавировать, мобилизовывать внутренние ресурсы, силовые структуры, поднимать строительство, можно обеспечивать социальную защиту, строить, создавать, повышать образование на конкретной территории. Провинциальная Россия — основное поле борьбы. Поэтому, если в провинциальной России победят внеклановые губернаторы — без гражданской войны возникнет национальная система.

Я вижу, что уже началась борьба клановиков с мафиози, потому что валовый внутренний продукт сократился до 40% от уровня 1991 года, его уже не хватает, создавать ни кланы, ни мафия не могут, они могут только брать, разграбливать, они уже начали воевать, а поскольку власть у кланов, то кланы в борьбе за пирог начнут уничтожать мафию. Кстати Рушайло на посту руководителя РУОПА такими методами по уничтожению мафии, причем очень жесткими выполняет, я думаю, общий социальный заказ. Здесь во всяком случае здесь совпал заказ и кланов, и нации, потому что уничтожить мафию в интересах всех. Рушайло — это клановый человек, поставлен кланами для того, чтобы ограничить деятельность мафии по вмешательству в клановые дела.