Газета Завтра 279 (14 1999) - [12]

ЕСЛИ НЕ ИЗМЕНИТЬ эту ситуацию, все остальное дело бесполезно. Идя на эту должность, я сопротивлялся, не хотел. Матерился и говорил: "Нет, пока не изменится экономическая политика, делать нечего". Но создана была такая ситуация, что мне уже некуда было деваться, и я сказал: "Иду, но агитировать за себя не буду". И сегодня мы будем поддерживать своих людей. А изменить дело кардинально, даже в условиях Кубани, мы не можем.

Пришлось, как говорится, делить ответственность с теми, кто проводит сегодня губительную политику. По-хорошему надо бы уйти: коли ты у власти, ты причастен к этому, уйди, Кондратенко! Пусть расхлебывают они! Пусть в сознании народа остаются супостатами они. Но вдруг понимаешь, что бросить, предать земляков в таком состоянии нельзя.

Сегодня о правительстве я ничего не могу сказать. Впервые я поддержал правительство. С Черномырдиным у меня всегда были нормальные отношения, но я понимал, что он находится в колеснице разрушителей. Я сказал губернаторам, которые меня уламывали проголосовать за Черномырдина: "Не могу. Это равносильно предательству". С нынешним же правительством мы на одном языке разговариваем, у нас общие оценки явлений. Но я пристально смотрю: оценки правильные, а вот действий пока нет. Надо немедленно менять существующую модель экономики. Ведь очевидно, что цены на энергоносители в России должны быть в руках государства, чтобы на низком уровне их держать. С их помощью создать предпосылки к конкурентоспособности наших товаров, на границе регулировать вопрос ввоза капитала и товара. Можно обкладывать таможенными пошлинами приход или уход товара, можно доплачивать из бюджета за завезенные, к примеру, технологии. Но сделали наоборот. Задрали цены на энергоносители и убили желание производить. Но если не будем производить, кто нас кормить, одевать и обувать будет? Ну, допустим, американцы, канадцы завезут хлеб, сахар, масло. Но как мы зарабатывать будем без производства, разрушая заводы и фабрики, бросая корчевать землю?

Местный завод производил 1200 видов станков, в 63 страны мира их экспортировал, а теперь 4 года, как стоит, бурьянами зарос. Оборудование устарело, его разворовали, станочник 4 года торгует на рынке, его сейчас поставь — он уже не умеет работать. Утратил навык. У него не было ученика, прервался процесс, процесс особой важности. Завтра захотим наладить производство — ничего не сможем сделать. Как же получилось, что отцы и деды последнюю рубашку снимали, чтобы цеха строить, чтобы дети и внуки лучше жили, а ныне живущее поколение согласилось с разрушением напрочь заводов и фабрик и всего остального? Довольно жить на халяву — кто сколько даст! Но правительство пока не принимает никаких мер.

НО Я ДОЛЖЕН , наверное, исповедаться перед вами. Вам тут преподнесли, что Кондратенко такой-сякой, что он антисемит и прочее. Телевидение говорило, Киселев говорил, Сванидзе говорил. Я хочу сказать так: я вижу те силы, которые накачивают антисемитизм. Это искусственные силы. В рамках Кубани я назову такие факты. Вдруг на телевидении ни с того ни с сего выходит фильм о том, что на Кубани преследуют учителей-месхетинцев. Конечно, русских волнует, как будет жить ребенок, если не будет знать русского языка. Что может учитель дать детям? Сложились у каждого народа свои обычаи и традиции, а тут они нарушены. И гнев был, и все. Притеснять кого-то — это тоже зло, нас этому не учили и мы не можем так делать. И мы решили: давайте оставим ситуацию замороженной и поведем переговоры с грузинами: заберите их, ведь это ж не Месхетия. Не тут-то было, Шеварднадзе напрочь отказался. И люди оказались вот в таком состоянии. И показывают фильм, что Кондратенко их притесняет. Я тогда собрал казаков, собрал прессу, работников административных органов — ждите провокации: или изнасилуют кого-то, или из коренных убьют и скажут — это дело рук месхетинцев, или убьют детей, женщин-месхетинцев и скажут — это русские, казаки. Буквально через полторы недели это произошло. Некая банда Беккера у нас разоблачена была. Трижды судимый Беккер, с ним один армянин. Ворвались в турецко-месхетинскую семью, — это бедная семья, я был там после этого боя, — детей на тахту. Хорошо, милиция дежурила, завязался бой. Они были с автоматом Калашникова, убили милиционера — парня нашего, еще одного ранили, потом по ходу боя погиб этот Беккер, еще одного бандита смертельно ранили.

Произошло событие, как вы видите, незаурядное. Но телевидение российское ни слова об этом не сказало. Мы все знаем, что происходит в Индии, в Англии, но здесь невыгодно, здесь нельзя эту информацию давать. Я понимал, что это провокация все тех же грязных сил, космополитов. Примером этого стала и листовка мерзопакостная: якобы на Кубани готовится еврейский погром. Эта листовка была перехвачена нами, она по факсу сбрасывалась из Москвы. Мы хорошо знаем, кто ее прислал. И мы знаем, кто должен был разбрасывать эти листовки. Машина уже была запущена: одну листовку — в мэрию Краснодара, другую — в газету и еще на местное телевидение. И потом в Москве размахивали этой листовкой и кричали: как хорошо, что Иосиф Кобзон живет не на Кубани. Прокуратура прекратила уголовное дело за отсутствием состава преступления, потому что в городе эту листовку никто не видел.