Газета Завтра 277 (12 1999) - [27]

— Хотелось бы знать.

— Посуди сам. Мы оборонку строили, американцам пыль в глаза пускали, и ничего у нас не было, кроме худой обувки. А вы, молодежь, ничего не строили, нигде не работали, зато все у вас есть, чего душа пожелает. Причем наилучшего образца. Как же за это не уважать. Верно, мать?

Женщина испуганно покосились на окно, но тут же заулыбалась, расцвела. Махнула рукой на мужа.

— А-а, кто тебя только слушает пустобреха, — покопалась в фартуке и положила на блюдце рядом со Спиридоновым белую сушку в маковой росе. — Покушай, Гена, сушка свежая, бабаевская. Для внучонка берегла, да когда-то он еще явится.

— Когда Люська родит, тогда и явится, — ликующе прогрохотал папаня.

У Спиридонова слезы выступили на глаза от умиления. Давно ему не было так хорошо и покойно. Милые, незамысловатые, беззлобные люди. Синий абажур. Прелестная девушка. На всех лицах одинаковое выражение нездешней мудрости и доброты. "Господи милостивый, — подумал Спиридонов. — Какое же счастье подвалило. И за какие заслуги".

В незатейливой болтовне скоротали незаметно часок, потом Люся вдруг заспешила:

— Пойдем, Гена, пойдем скорее, а то корчму закроют.

Он не стал расспрашивать, какую корчму закроют и почему им надо туда спешить, молча потянулся за ней на улицу. Там было полно народу, будто весь город совершал моцион. Прелестны подмосковные летние вечера, окутанные сиреневой дымкой заката. Есть в них волшебная нота, заставляющая разом забыть о тяготах минувшего дня. И опять у Спиридонова возникло ощущение, что он вернулся в очаровательные времена полузабытого детства. Все встреченные улыбались, и в этом не было ничего необычного, Спиридонов тоже улыбался в ответ, ему казалось, некоторые лица он узнает. Вон та старушка с голубоглазой внучкой в сером балахончике, вот тот милый юноша с гитарой... На мгновение мелькнула мысль, что надо бы все же позвонить в редакцию, сообщить, что задерживается на неопределенный срок, но это, конечно, не к спеху...

Из дверей двухэтажного особняка вытягивалась на улицу гомонящая очередь. Спиридонов с Люсей пристроились в конце. На фасаде две вывески, на одной кумачовый лозунг: "Только свобода делает человека сытым", на другой название заведения: корчма "У Максима".

Люся осведомилась у пожилого господина в очках на нитяных дужках:

— Чем сегодня кормят, приятель?

Господин плотоядно облизнулся.

— Гороховый суп с телячьими ножками. Чувствуете, какой аромат?

Спиридонов готовно принюхался: вонь ядреная, густая, как из подожженной помойки. Его качнуло набок, и то — с утра, кроме белой сушки, во рту ничего не держал. Люся заботливо подхватила его под руку, шепнула в ухо:

— На раздаче скажешь, что новенький. Может, косточку положат.

— Хорошо бы! — глупо ухмыльнулся Спиридонов.

В ближайшее время роман выйдет в издательстве “Мартин”.

Олег Бородкин ПОДЗАТЫЛЬНИК

выпитое пару часов назад

и в землю ушедшее пиво.

ложная беременность соседской суки,

повторяющаяся ежегодно.

скученность населения больших городов,

а также квартирная теснота,

от которой всю жизнь нет спасенья.

весьма подозрительные буроватые пятна

на простынях и подушке.

находящаяся в анабиозе

и помещенная мной в холодильник жаба.

варенье из вишни,

к сожалению, закончившееся вчера.

друг, пострадавший

от злоупотребления алкоголем

и впавший от этого в раж.

деньги, которых в Москве

никогда ни на что не хватает.

бесчувственный молодой человек,

валяющийся у входа в метро.

поросшая жестковатой шерстью

все еще свежая кожа.

проглоченный в детстве шарик ртути

из разбитого градусника.

перенасыщенное разнообразным жульем

пространство.

чуткая совесть лучшей

из здесь пребывающих наций.

камень, лежащий

на приготовленной для шашлыка свинине.

моя неизвестно откуда взявшаяся

приязнь к языкам угро-финской группы.

М. А. Булгаков, игравший с В. В. Маяковским

в бильярд.

одновременно намазанный

красной и черной икрой кусок хлеба.

банка, наполненная

средней величины глазами.

паспорт, расческа, мыло,

зубная щетка и смена белья.

сыростью внутренних слез

пропитанный организм.

вяло поющий со сцены о вечной любви

педераст.

рюмка теплой, дешевой, сделанной

из контрабандного спирта водки.

старые лыжи,

снесенные за ненадобностью на помойку.

бомж в почти целых лыжных ботинках.

не имеющий

определенного места жительства

автор неизданного романа.

склонность местных мужчин

к ненормативной лексике

и потрепанным жизнью красоткам.

несовершенство стихов и прозы

наших русскоязычных собратьев.

переходящий из века в век

русский сюрреализм.

Пушкин, переведенный Набоковым

на иврит.

некоторые не верящие в капитализм

маньяки.

постгепатитная печень постмодерниста.

лекарь, разбитый параличом.

роющаяся в мусорном баке

спившаяся балерина.

мертвое море,

посыпанное человеческим пеплом.

сказочный гражданин, грызущий

репчатый лук словно яблоки.

выстрелившее из-под кровати

сушеным горохом кривое ружье.

плавающая в монастырском пруду

откормленная русалка.

хитросплетения голых,

слизью покрытых тел на телеэкране.

повар, впервые отведавший

трупного яду.

ангел, чихнувший

во время полета над зоопарком.