Газета Завтра 246 (33/1998) - [24]

А.П. Руслан Имранович, вы - чеченец, причем не просто сын своего народа, а, может быть, одно из его личностных воплощений… О чеченцах во многом судили и продолжают судить именно по вашей личности. С другой стороны, вы не только чеченец, вы достигли своей деятельностью международного уровня, представляли собой и Россию, которая, так или иначе, но выдвинула именно вас на первые роли в нашем государстве. Поэтому, будучи чеченцем, вы не можете оставаться в недрах такого чеченоцентризма, что ли. Скажите, что такое чеченцы и чеченский народ, в чем его загадка? У них в контексте нашей истории есть какая-то особая роль, особая миссия. Она до конца непонятна, и кажется, что это злосчастная миссия, миссия конфликта, взрыва, конфронтации. Бросая вызов, геостратегический вызов Москве, чеченцы ведь очень многое теряют. Что же они такое в контексте русской жизни?

Р.Х. Не будем углубляться в историю, но чеченцы - отголосок, сколок очень древних цивилизаций. И когда по античным полисам шли факельные шествия или объявлялись бои гладиаторов, или избирались сенаторы, то на территории Чечни и близлежащих районов существовало нечто подобное военной демократии. Тогда наши предки избирали себе военных правителей, были свои князья, были старшие князья и т.д. Но в Чечне вот эта крестьянская революция свершилась на два века раньше, чем в соседнем Дагестане или в России. Уже в XV-XVI веках чеченских князей начали из общин выдавливать. Они стали уходить на равнины, родниться со знатью соседних народов, в том числе и с российской, русской. В прошлом веке русско-чеченские отношения имели огромное, чуть ли не геополитическое значение для судеб России. Мы забыли о том, что поражение в Крымской войне и сама эта война были вызваны решением чеченской проблемы. Чуть ли не полвека Россия воевала в Чечне и Дагестане, ее силы и ресурсы были основательно истощены, а победа вызвала такую реакцию Турции и Англии, что они вступили в войну против России. Именно когда от Шамиля отступилась Чечня, имам потерпел почти мгновенное поражение. Но приобретение Россией новых геостратегических позиций на Кавказе сопровождалось потерей свободного прохода через Проливы, потерей Черноморского флота, и лишь незаурядная деятельность тогдашнего канцлера Горчакова, исполнявшего обязанности министра иностранных дел, смогла вернуть России статус великой державы, который она имела со времен Петра Великого и потеряла в результате Крымской войны. Тогда же пришлось отдавать и Аляску. То есть, я подчеркиваю, что маленькая Чечня уже не первое столетие оказывает влияние на геополитическое положение России.

Конечно, по чеченцам, ингушам, по другим народам, депортированным во время Великой Отечественной войны, был нанесен страшный удар. В том числе и по нашей семье, несомненно. Но вы знаете, я вот сравниваю ту трагедию с нынешней. Та трагедия кажется более весомой, ведь в одночасье целый народ был лишен своей исторической родины, своей земли, своих обычаев, традиции - всего, чем дорожит любой человек и чем, он собственно, отличается от животного. У нас остался только язык и сознание того, что мы - чеченцы. Но я думаю, что наш народ в этом изгнании, в депортации, в страшно тяжелых условиях уцелел благодаря двум факторам. Во-первых, благодаря своему собственному характеру, традициям взаимопомощи и взаимовыручки. То есть благодаря тому, что сегодня принято называть национальным менталитетом. Мы всегда воспринимали беду каждого чеченца как общую для всех беду. Но когда мы попали в очень непривычные для нас условия, на самый север Казахстана, почти в Сибирь, где прошло мое детство, где моя мать работала дояркой, то рядом с нами жили немцы, украинцы, русские, казахи, а чеченцев было лишь несколько семей. И, несмотря на давление государства, на давление партийного руководства, к нам все относились хорошо. Это ведь была послевоенная разруха, все жили в бедности страшной, даже у начальников не было каких-то особых условий. Я помню того же бригадира колхозного, председателя, которые часто приходили к нам. Не было ни давления, ни равнодушия даже со стороны местного руководства. Это сейчас мы читаем и видим, что руководители бездушны, что они знают только собственную, личную боль, что другие люди им совсем не нужны. А тогда было не так. Мы ведь были депортированы и, казалось бы, все эти люди - партийные, советские и кто с них спросит, если они, наоборот, еще усилят нажим на нас. Нет, они относились к нам как равным, спрашивали: “Как живете? Как детишки, кормлены ли?” Школа у нас была в четырех километрах, и я однажды в школу не пошел. Так учительница наша русская, Вера Владимировна в пургу, в тридцатиградусный мороз пришла, чтобы выяснить, что случилось. Отношение людей было все-таки другое. Нам помогали выжить не только наши особенности, нам люди помогали, не глядя на национальность. Депортация была осуществлена в такой многонациональный регион, где общая беда как-то сравняла всех. Я лично не помню случая (может, где-то они и были), чтобы меня кто-то упрекнул в том, что мы, чеченцы - предатели. А ведь официально-то этот ярлык на всех нас висел, и никто не интересовался тем обстоятельством, что у меня в роду за века столько было офицеров, в том числе и офицеров гвардии, которые участвовали во всех войнах Российской империи, защищая ее, имели награды и так далее… О какой измене можно было говорить! Но официально мы должны были выглядеть в глазах местных жителей предателями, пособниками гитлеровцев. Иникто никогда нам таких слов не говорил. Даже на бытовом уровне, даже в мальчишеских драчках, которые везде бывают. Вот это, я думаю, тоже сыграло очень большую роль в том, что народ как-то сохранился. Умел, конечно, себя защищать, не давал в обиду, но этот фактор, конечно, тоже играл огромную роль. Многие пытались получить образование, хотя весь цвет чеченской интеллигенции был уничтожен задолго до депортации. В тот период многим не удалось даже школу закончить, не говоря о том, чтобы поступить в институты, а вот нашей семье улыбнулось счастье - может быть, благодаря моей матушке, которая упорно настаивала на том, чтобы все мы учились. И все в нашей семье получили высшее образование. Я закончил в Московском университете сперва юридический факультет, потом, как вы знаете, аспирантуру, экономический факультет, причем по самой престижной кафедре “экономика зарубежных стран”, защитил кандидатскую и докторскую диссертации… Вообще, многое удалось - благодаря и собственным способностям, и стечению обстоятельств…