Газета Завтра 244 (31/1998) - [32]

Все мы в храм не помещались, но и на улице пели и мы, и сербы, и болгары тропарь, окликавший и завещание Шевченко, и девизы фестиваля, и наши общие желания - “все языки словенские утвердити в православии и единомыслии, умирити мир и спасти души наша”. И как-то по-новому согласно шли мы крестным ходом к купели князя Владимира, принявшего здесь святое Крешение.

А я вдруг вспоминаю прекрасную и драматическую книгу отца Сергия Булгакова “У стен Херсонеса”, в которой он говорил о чуде случившегося здесь Крещения, о драматизме последующего разделения церквей и, служа день за днем Литургию в разрываемом Гражданской войной Крыму, думал о светлой задаче России по воскрешению целостности Христовой веры, так остро понятой им у этих стен. Он не был услышан тогда, не услышан и сейчас - слишком далеко разошлись на исторических путях наши церкви, но задача от этого не перестала быть задачей. Это легко будет понять вечером того же светлого дня, когда в кинотеатре “Москва” мы посмотрим конкурсный фильм Анджея Вайды “Ничтожество”.

Он покажется мне поначалу мучительно жесток, как-то демонически истощающ, хищно-эстетичен, горестен, вычурен, невыносим. Там будут маяться три девочки-школьницы, в которых пробуждаются женщины, соревнуясь в зле, - одинаково чужие своим родителям, школе, миру. И главная героиня, вчерашняя примерная девочка-католичка, будет искать дружества городских сверстниц, забегая в храм и умоляя Бога послать ей подруг, пока по просьбе одной из них в знак “роковой” связи не плюнет в чашу со святой водой и - помертвеет от ужаса, и все у нее покатится прахом, и она будет исторгнута равнодушными красотками со злым и брезгливым смехом.

Что же тут от Булгакова-то, от драмы разрыва католической и православной церквей? Мы будем потом говорить об этом на собеседовании “Кино и христианство”, и мне кажется, я пойму режиссера, выбравшего такую странную и такую вроде “детскую” тему после всего, что им сделано. Ему будет важно увидеть, как выгорает детская душа на сквозняке взрослого эгоизма. Там учительница будет беспомощно плакать и стыдиться того, как прожила жизнь, там мать деревенской девочки будет со страстью советовать дочери жить не так, как жила сама, там родители городской капризницы будут разговаривать в одной комнате по двум отдельным телефонам и, скучая, наряжать дочь и ее подруг в платья немыслимой цены, чтобы следить, как эти платья растлевают колеблющиеся души. Там церковь, когда бы ни забежали дети, пуста. И вдруг открывается, что они брошены равнодушным миром, где одинаково выжжены быт, вера, чувство дома, где царствует одна пустая внешность, механический порядок, но где Бог ждет “пасущегося на свободе” человека, чтобы напомнить ему о своей силе, даже если человек плюнет в чашу давно опустошенного храма.

Это была именно и прежде всего католическая картина, в которой режиссер предупреждал об опасном пороге слишком далеко разведенных веры и жизни, природы и духа. И хорошо, что она была показана именно здесь, под взглядом возвращающегося Православия, чтобы оно видело опасности, уже ожидающие и нас, и не давало нам съехать в вере на ту же механическую дорогу. И была тут как будто неслышная просьба о молитве за души этих девочек и за их веру, был неслышный, но явный призыв к диалогу церквей, которым все-таки одним, опираясь друг на друга, вразумлять мир.

Мы в художественном кино еще далеки от такой укорененности в вере, и потому наш “Царевич Алексей” был аккуратен, как хорошо выученный урок, слишком умозрителен и холодноват, как сам Д.С.Мережковский, по чьему сюжету сделан фильм, а “В той стране” (реж. Л.Боброва) - слишком сложен задачей (жителям села надо было “сыграть” самих себя в написанном для них сценарии), чтобы быть свободным и естественным в духовной проблематике. Да и документальное кино, хоть уже и преодолело первую робость, когда все снималось с этнографической подробностью, как чужое, но все еще мучается с изображением, из картины в картину повторяя одни приемы, используя одну хронику, отчего фильмы кажутся близнецами. Но чудо и тайна этого фестиваля в том, наверно, и заключались, что всякий фильм попадал в неожиданный контекст и озарялся нежданным светом.

ВЫХОДИТ КНИГА

[gif image]

В старину ставили храмы на полях сражений в память о героях и мучениках, отдавших за Родину жизнь. На Куликовом, на Бородинском, на Прохоровском белеют воинские русские церкви.

Эта книга - храм, поставленный во славу русским войскам, прошедшим Афганский поход, своевашим войну в Чечне. Я писал страницы и главы, как пишут фрески, где вместо святых и ангелов - офицеры и солдаты России, а вместо коней и нимбов - “бэтээры” и танки, и кровавое зарево горящих Кабула и Грозного.

Александр ПРОХАНОВ

Книга выходит в августе.

Предварительные справки по телефону: 273-43-27

разное

Книгу Николая Гунькина “Казачий кулак против экспансии инородцев” можно купить по адресу: Москва, Комсомольский проспект, 13, издательство “Палея”. Тел.: [phone].

В Москве сформирована инициативная группа по созданию русской национально-культурной автономии. Активную роль в группе играют русские выходцы из бывших республик СССР, в частности, Русского Туркестана. Готовятся документы для регистрации в управлении юстиции г. Москвы.