Газета Завтра 236 (23/1998) - [14]

В комнате у нее пахло стойлом, сонной одурью. Воняло перегорелыми лосьонами и кремами. По полу были разбросаны трусы и лифчики. Газета “СПИД-инфо”, зажигалка и коробочка с тушью - на подоконнике.

Она пережидала гудки вызова, а фломастером в записной книжке украшала вензелями имя “Аслан”. На развороте, на другой страничке, можно было прочесть стих, недавно сочиненный Катькой под впечатлением ссоры с Сережкой.

“Отчего мне не везет?

Отчего я плачу?

Хоть лицом прекрасна я -

Ничего не значит…”

И далее - огненной прозой:

“Потому что в Москве очень мало хороших ребят. Большинство из них слишком часто п…т. Мог бы сказать хотя бы: пошла на х… Нет, видите ли, ему лучше врать и отмазываться делами…”

- Але! Здрасте. Позовите Надьку.

На нее накинулись на том конце провода:

- Догулялись, дуры набитые. Она себе вены перерезала пилочкой для ногтей!

Известие было жуткое. Вопли матери подруги, проклятия их прыти - убийственны. А непробиваемая Катька с глупой улыбкой на сочных губах продолжала пририсовывать к заветному имени сердечко, пронзенное стрелой, и с удовольствием принюхивалась к фломастеру, только что заправленному капелькой духов.

- Ну, чего тебе? - послышался в трубке слабый голос незадачливой самоубийцы.

- Ты чего, дура, что ли, из-за этого козла вены резать! - смеясь, выговаривала подруге Катька. - Приходи сегодня ко мне ночевать. Завтра триста баксов наши будут. Мне один “персик” обещал. Отдадим козлу.

2

Катька и Надька учились в “путе”, иначе в профессионально-техническом училище при заводе “Станколит”. Вились в мире, как бумажки на ветру, липли. Их стряхивали или засовывали в карман для временного пользования. В них видели только девок, бикс, требующих щекотки в определенном месте, а они дам из себя корчили. Хотя женского в них было пока что - только половые признаки.

Катька тяжелой матросской походкой мяла и рвала московские асфальтовые простыни - новые сапоги разбивала в полгода, кроссовок хватало на сезон, туфлей - на месяц. В бедрах, в крестьянских ногах с пережимчиками клокотала и пульсировала в ней тяжелая бабья мощь.

Верной собачкой подтанцовывала рядом с ней легонькая Надька, костлявая недотыка. Даже по граниту метро на каблуках эта девка умудрялась ходить неслышно. И как-то баттерфляем двигалась: унырнет головой, распрямится, оглянется и опять - нырк.

Чем-то вроде подопытной была она у своей матерой подружки. Обе уже почти год как ежедневно тискались с парнями, а девственность потеряла одна Надька. Оказавшаяся в любовных битвах на переднем крае, она уже и ранение имела. Забеременела.

Верная ее подруга сумела добыть денег на аборт у богатенького недоумка из их “пути”. Но когда пришло время отдачи долга, парень не согласился рассрочить платеж, а по примеру своего папаши, принес в училище пистолет и обнажил его перед девками. Катька не испугалась пушки. Позвонила Аслану, торговцу у метро, каждое утро угощавшему ее бананом по пути в училище, и он пообещал дать взаймы.

Сильно потеплело в те дни марта. Поднялась Яуза, несла коробки, баллоны. Радужные мазутные струи переливались в мутно-зеленых водах. Берег вытаял и утки грелись на дерне. Головастые грачи ходили между ними, петушились, показывали себя.

Солнце распеклось так, что уже и асфальт не отдавал под каблуками, размяк. И спины девок жгло сквозь кожу “косух”.

После совместной ночевки у Катьки они хорошо пожрали с утра, покурили на лестничной площадке с перерывами под лежку под видак. И дождавшись звонка Аслана, рванули к нему “на день рожденья”.

По легкому железному мостику через Яузу, вспугивая уток и грачей, тоже прошагали какими-то невиданными, глупыми птицами. Тоже курлыками, клекотно смеялись, фыркали.

3

Аслан с Шамилем - два женатых ингуша, находились в Москве с очередным набегом за торговым товаром и русским бабьим телом.

- Приветик!

Катька шмякнулась на переднее сиденье в их подержанную машину. А ее писклявая, трепещущая подружка сунулась сзади.

В поршни хлынула воздушно-бензиновая смесь, а в ноздри горцев - душок сочных самок чужого племени. От такой двойной прогазовки шины автомобиля задымились на старте. “Жигуль” встроился в стадо резиноколесных, помчался в Кузьминки в странной тишине, охватившей Москву в эти теплые весенние дни, когда высохла слякоть на дорогах и под резиной не хлюпало.

Обсосанными леденцами блестели раскрашенные мордашки девок, чувствовалось нежное колыханье грудок молочной спелости.

Для Катьки рискованная поездка стимулировалась не только долларовой приманкой, но и желанием насолить Сережке, тому самому, который “отмазывался делами”. А Надькина решимость происходила от полного доверия подруге.

Девки смеялись, курили, подпевали радио. Катька сидела вполоборота к водителю, ухватившись локтем за спинку кресла, и Аслан “тащился” от запаха ее подмышек. Катька чувствовала его волнение, называла это любовью. Хотя ингуш просто мяса хотел и тихо зверел. Внешне размягчался - внутри каменел. Обещал в долг триста баксов, а сам готов был раздавить эту гадину, русскую “билад” Надьку, расковырянную спицей хирурга.

4

Машина остановилась возле заброшенного общежития на краю леса.