Газета Завтра 202 (41 1997) - [17]

Во фракции КПРФ есть Светлана Горячева, которая, быть может, слишком спокойна и взвешенна как зампред Думы, и есть Александр Михайлов, который радикален и неуступчив. В союзниках Зюганова есть Николай Рыжков, способный оценить пользу того или иного компромисса, и есть Сергей Бабурин, вообще не приемлющий никаких компромиссов с властью. И поэтому очевидно, что если лидер НПСР не будет последователен в вопросе о недоверии правительству, то и в КПРФ, и в народно-патриотической оппозиции в целом возможен раскол. Наиболее энергичная, думающая о своем политическом будущем и о будущем страны часть компартии и депутатства может отвернуться от лидера и приступить к торопливому созданию собственных структур.

Лимит на безболезненные компромиссы думская оппозиция исчерпала. И теперь она должна либо наступать на власть, рискуя завоеванным плацдармом, либо кануть в торгах и междоусобицах.

Доказать нельзя, но допустить можно, что большинство депутатов пойдет в атаку на власть. Атаку, о необходимости которой так долго — с начала весны — говорит Геннадий Андреевич.

Николай АНИСИН

НА ПОПРИЩЕ РАЗЛУКИ ( 19 октября — губернаторские выборы в кузбасе. ТУЛЕЕВ — ПОБЕДИ! )

Александр Синцов

Из вождей народного сопротивления, рискнувших взяться за дело восстановления России в узилищах ельцинского режима, Тулеев стоит особняком. Его искренность и душевная чистота не помутились даже от очень близкого соприкосновения с правящей верхушкой. Кажется, человеческими качествами этого политика очарованы даже циники.

Он нужен им, наверное, и потому еще, что вольно или невольно облагораживает их сборище своим присутствием. И может быть, в нем уважают его стойкость и непреклонность, как уважают сильного врага. Руцкой, совсем предавшийся, им не интересен. Стародубцев, по-мужицки, по-крестьянски, закрывшийся в своей Туле, — непонятен. А Тулеев — изумителен.

70 дней Тулеев правит краем как назначенный чиновник. Мы не сомневаемся, что он будет избран кузбассцами и станет настоящим народным губернатором.

Кузбасс тяжко поражен. Лежащий в самом центре великой России (пять тысяч до Владивостока и пять тысяч до Калининграда), он вобрал в себя всю ее боль, весь ее недуг.

1. ВОРОТА КУЗБАССА

“Строился международный аэропорт. Красную ленту по случаю его пуска разрезали два года назад, но ни одного международного рейса этот аэропорт так и не принял”.

Аман Тулеев. “Без права на ошибку”.

Классный аэропорт в Кемерово работает в режиме сельского грунтового. Целые сутки тишина. На рассвете придет рейс из Москвы. Через час улетит. И опять тишина. Один какой-то каторжный таксист пытается обольстить двух-трех пассажиров, из экономии ждущих автобуса. Остальные же, в основном крутые, давно развезены на поджидавших машинах. Нет ни киоска, ни буфета. И туалет один, совмещенный. А на доске расписаний — около тридцати ячеек. То есть когда-то здесь каждый час совершалась посадка, и более.

Солнце, палящее, резкоконтинентальное — сияет над этим аэропортом и над всей пустыней Кемерова, куда унылых пассажиров доставит разбитый автобус с полупьяным, полусумасшедшим кондуктором мужиком.

Город, кажется, звенит от пустоты. Стоят все заводы. Не видать ни одного дымка из двух десятков высоченных труб. Флаги над городом — ельцинские, трехцветные. Город взят, занят, оккупирован.

Впечатление перевернутости, потусторонности усиливает зеркальная нумерация домов на улицах. Справа идут нечетные номера, и в нарастающем порядке. Может быть, это тайный знак будущего сепаратизма?

Вечером у фонтана перед театром катаются на роликах дети богатых. Их несколько десятков.

Ночью выбираются на промысел дети нищих. Беспризорников в Кемерово, только зарегистрированных, три тысячи.

Единственный поезд до Москвы уходит в девять вечера по четным числам.

Уезжать из Кемерова веселей.

2. СМЕРТЬ ПОД ЛАВОЙ

“Кузбассовцев всегда беззастенчиво использовали. То они потребовались, чтобы Ельцин свалил Горбачева, то чтобы поддержали реформы Гайдара… Но сколько же можно мириться с ролью удобрений для процветания чужих политических амбиций!”

Аман Тулеев. “Без права на ошибку”.

Лето 1989 года. Чернобыль — уже в прошлом. Ельцин, Гайдар и Чечня — в далеком будущем. Благословенные времена с очередями за водкой, с талонами на колбасу и стиральный порошок. С первыми кособокими “комками”. Все заводы работают на полную мощность. В аэропортах очереди за дешевыми билетами, рейсы во все концы. И — первая забастовка здесь, в Кузбассе, как нечто странное, нелепое, будто случайные кадры из Южно-Африканской республики, за попадание которых в эфир завтра слетят со своей должности редактор программ и сам директор студии. Дурной сон!

Увы, проклятая явь. Вторая, нетрудовая слава Кузбасса. Именно здесь произошел выброс злых энергий из кратеров шахтных стволов. Отсюда разлилась смертоносная лава по всей стране. И застыла прежде всего в самом источнике, в первую очередь умертвила Кузбасс со всеми его окрестностями.

Эти высокие, сильные, породистые люди, под названием шахтеры, яростно врубились тогда в саму нашу жизнь, обрушили коренные пласты и погибли под ними сами. Погибли как социум. И сейчас они ездят на шахты к определенному часу смены, почти совсем не убыло в них роста и ширины в плечах. Но дух шахтерский, рабочий отлетел от них в неизвестном направлении. А вселился мелочный дух лавочников.