Газета Завтра 194 (33 1997) - [21]

На Кавказе он провел немало часов в беседах с Орджоникидзе и Кировым, и, по-видимому, они договорились, как свести счеты со зловредными “социал-духанщиками”, свившими гнездо в Тифлисе. Н.Жордания и Ко, поощряемые лидерами II Интернационала, брали себя всерьез. В то время как Сталин в спартанской обстановке работал с кавказскими большевиками, в Тифлисе лилось вино и жарились шашлыки для дорогого гостя — В.Каутский учил политической мудрости своих единомышленников. Почти четыре месяца — с сентября по декабрь 1920-го!

По возвращении Сталина в Москву подготовка к ликвидации осиного гнезда “социал-духанщиков” ускорилась. Ленин, однако, колебался, носясь с проектами создания блока с Жорданией. Но он не смог больше сопротивляться решительному нажиму Кавбюро, поддержанного Сталиным, — нельзя терять время, в Грузии началось восстание против меньшевистского правительства.

Примерно через год I съезд Советов Грузии в обращении к “Трудящимся всего мира” 26 февраля 1922 г. нарисовал впечатляющую картину сложившегося положения, потребовавшего вмешательства Красной Армии: “Внутри Закавказья, оторванного от России не по национальным, а по классовым мотивам, устанавливается под руководством меньшевиков диктатура эксплуататоров над трудящимися… Хуже всего было то, что они до крайности обострили отношения между народностями самой Грузии. Благодаря их националистической и шовинистической политике дело не раз доходило до кровавых столкновений именно на национальной почве… Они огнем и мечом расправляются с национальными стремлениями абхазцев, аджарцев и осетин… Красные полки вошли в охваченную революционным восстанием страну как избавители”.

Красная Армия вступила в Грузию 15 февраля 1921 г. Грузинское воинство разбежалось, особую прыть проявили “маузеристы” — усы, маузер, кожаные куртки и штаны. Очень быстро был освобожден Тифлис… А Ленин все продолжал взывать (например, в телеграмме Орджоникидзе 3 марта) отказаться “от применения русского шаблона, а умело и гибко создавать своеобразную тактику, основанную на большей уступчивости всяческим мелкобуржуазным элементам”. В приписке к ней значилось: “Сталину. Прошу отправить, а если возражаете, то переговорите по телефону”. Сталин не возразил, и телеграмма 6 марта была напечатана в органе грузинских большевиков “Правда Грузии”. Однако Жордания со своими единомышленниками предпочел 17 марта на итальянском судне убраться в эмиграцию, прихватив с собой казну Грузии. Он немедленно начал кампанию за иностранную интервенцию в покинутую страну.

В конце июня 1921 г. Сталин после многих лет наконец приехал в родную Грузию. Он провел Пленум Кавбюро, работавший шесть дней! Было о чем поговорить. 6 июля на общем собрании тифлисской парторганизации Сталин не скрыл, что “поражен изменением обстановки по сравнению с периодом 1905-1917 гг.”. Если тогда была “полная солидарность, когда узы братства связывали армянских, грузинских, азербайджанских и русских рабочих в одну семью”, то теперь “страшно” усилился национализм, который надо “вытравить каленым железом”. В этом — первоочередная задача коммунистов Грузии. Если рядовые члены партии понимали и принимали позицию Сталина, то руководители грузинских коммунистов сами были глубоко заражены национализмом.

УпрЯмство этих деЯтелей, получивших власть в крошечной отсталой Грузии, приобрело, однако, огромное значение, ибо год 1922 был годом восстановления традиционного российского государства с центром в Москве. Подходил к концу процесс объединения республик, объявлявших себя независимыми государствами после Октябрьской революции. Это входило непосредственно в сферу как служебных, так и теоретических интересов Сталина. Еще в годы гражданской войны он стоял за восстановление государственности в России под главенством русских. И был не одинок в этом отношении в партии. Сталин и его единомышленники прежде всего учитывали реалии гражданской войны, основные тяготы которой легли на русских. Ленин, постоянно носившийся с лозунгом самоопределения вплоть до отделения, всегда выступал против этого с открытым забралом. “Поскрести иного коммуниста, и найдешь великорусского шовиниста”, — утверждал он.

Так что еще до завершения гражданской войны позиции были заняты: “многие”, включая Сталина и Ленин.

И. В.Сталин с безупречной логикой доказывал, что национализм — достояние прежде всего угнетенных в прошлом народов, а в истории развития русского коммунизма борьба с националистическим уклоном никогда не имела “серьезного значения. Будучи правящей нацией, русские вообще, русские коммунисты в частности, не переживали национального гнета, не имели дела, вообще говоря, с националистическими тенденциями в своей среде, если не считать некоторых настроений к “великодержавному шовинизму”, и поэтому не пришлось им, или почти не пришлось, преодолевать эти тенденции.

В отличие от этого коммунисты-тюрки, сыны угнетенных народов, прошедших стадию национального угнетения, все время имели дело и продолжают иметь с националистическим укладом, с националистическими пережитками в своей среде, преодоление которых составляет очередную задачу тюркских коммунистов”.