Газета Завтра 156 (48 1996) - [37]

У нас в России перипетии внутриполитической борьбы связаны с закулисными столкновениями элит — региональных, корпоративных. Соперничество “оборонки” и ТЭКа, сырьевых и промышленных регионов оказывает серьезное влияние на политическую ситуацию в Москве. Но в Беларуси эти противоречия почти незаметны, хотя бы потому, что здесь между областями нет столь резких различий, как между нефтяной Тюменью, промышленным Екатеринбургом и сельскохозяйственным Орлом. Да и топливно-энергетический комплекс не приобрел у вас гипертрофированного значения. Интересы элит не сталкиваются столь резко, как в России. Да и сами элиты, кажется, находятся в зачаточном состоянии. Объективных причин для острого противоборства, которое происходит сейчас в Беларуси, нет. Так что стороннему наблюдателю поневоле приходится предположить, что пружина событий — в ущемлении заурядных личных интересов каких-то властных групп, в том числе в тривиальной зависти. Или я не прав?

А. Л. Да, правы, Александр Иванович, но необходимо уточнение. Мы видим, как в сопредельных государствах идет борьба, как вы сказали, элит, отдельных кланов. Так было бы и у нас. Кланы уже начали складываться, приобретая полукриминальный характер. И свою заслугу как президента Беларуси я вижу в том, что лишил их влияния и власти. “Размазал”. Это просто так не проходит! Здесь одна из причин внутреннего давления на Лукашенко.

Вы посмотрите на банковскую элиту. Там у нас были столпы! Я их заставил играть по честным правилам. Никого не душил, не национализировал, но честные правила установил. Думаете, это нравится? В банках нередко происходит смычка власти и криминальных структур. Я это подавил!

Когда полукриминальные элиты были задавлены, на поверхность поднялась шелуха. Шарецкие, новиковы, богданкевичи, карпенки. И они в силу своих личных амбиций (это вы правильно заметили) начали давление на президента.

А. К. Позиция Шарецкого и белорусских коммунистов представляется мне крайне недальновидной. Как могут они не замечать, под какими знаменами, с какими лозунгами выходят на митинги организованные по их призыву. Это знамена народного фронта, а отнюдь не аграрной или коммунистической партии. Если Шарецкому и Новикову удастся раскачать ситуацию в Беларуси, не они, а лидеры БНФ воспользуются наступившим хаосом. И тогда аграрии вместе с коммунистами будут сметены.

А. Л. Вы, Александр Иванович, наверное, как никто в России, четко разобрались в ситуации. Да, действительно, ни аграрии, ни коммунисты, ни Шарецкий, ни Новиков к власти не придут. На последнем съезде компартии Чикина (у нас две коммунистических партии — Новикова и Чикина) ее лидер сказал: ну можно было бы бороться с Лукашенко, если бы мы были уверены, что после его отрешения именно коммунисты придут к власти. Но мы же точно знаем, что в настоящий момент к власти не придем. Так зачем же мы боремся против Лукашенко?

Скажите, что сегодня мешает аграриям и коммунистам работать вместе с белорусским президентом? Какие идеи Лукашенко противоречат патриотическим идеям левых? Да, я не приемлю коммунистического догматизма. Но и многие коммунисты не принимают догматизма. Я всегда говорил: нужно уйти от крайностей, оставить сердцевину левой идеи и на нее опираться.

Коммунисты прекрасно знают, что сегодня к власти не придут. Они видят, под какими знаменами ходит национал-фашистская клика. Они видят ее ничтожность: 5-6 тысяч человек, больше не наскрести. Все это видят. Но почему же тогда борются? Власть! Много власти… Они не могут отойти от того времени, когда Верховный Совет был верховным: он и законодательная власть, он и исполнительная, он и судебная. Все вершил. Там назначались и члены правительства, и судьи, и другие чиновники.

Сегодня власть разделилась — судебная, исполнительная, законодательная. Ну скажите, Александр Иванович, я их делил? Нет, Верховный Совет старого созыва (и новый) причастен к дележке. Но так случилось, что Лукашенко — нежеланный для верховников — был избран президентом. Что же тут недемократичного? Почему те, кто принимал решение о разделении властей, не хотят это решение выполнять?

Хочется порулить, отобрать штурвал у президента. Но штурвал-то один, и кресло одно. Сядет в него Шарецкий — не хватит места Карпенко. Сядет Карпенко — не хватит места Богданкевичу, Гончару, Федуте.

…Хорошо, сядешь ты в это кресло, но что ты в нем будешь делать? Надо же работать, надо управлять государством! Ну Шарецкий — 62 года ему. Что ты уже покажешь — надо идти на пенсию и нянчить внуков! В огороде лопатой копать землю, на даче сажать кустарник. Что, не так? Так! Тебе счастье привалило (извините за откровенность — не президентское это выражение) — на закате своих дней пять лет на благо народа поработать. Ну почему не работать? Ведь я тебя поддерживал! Думал, я молодой, ты постарше, будем работать вместе.

Нет, неймется. И они, видя, под какими знаменами ходят господа национал-фашисты, тем не менее, сомкнулись с ними. Это люди беспринципные. Это люди опасные, которых нельзя к власти допускать. У них нет стержня, нет линии.

А. К. Косвенно оппозиция признала вашу правоту. Последние маневры (обращение в Конституционный суд и вызывающее решение суда, по сути, отказавшего народу в праве определять свою судьбу) показывают — референдума боятся.