Газета Завтра 152 (44 1996) - [13]

А. П. Слово “интеграция” буквально висит в воздухе. О ней все говорят, ее ждут, ее боятся, но что такое в нынешних условиях сама доктрина интеграции, ее философия? Мы очень плохо представляем себе это. Как можно “проинтегрировать” то, что было так грубо разорвано, когда сверкает на разломах кость, а из рваных сосудов брызжет кровь? Раньше понятно: создавался суперконтинент, евразийская советская держава, где были единая политическая воля, единая власть, из центра строились элиты, создавалась региональная культура, строились отношения, строились дороги. Но как теперь, когда нет единого центра, а только множество политических воль, интересов? Что такое сегодняшняя интеграция без единого политического центра?

А. Т. Вопрос правильный, он очень мучит. Ведь в принципе на сегодняшний день есть два пути интеграции. Начнем с того, что Союз развалили целенаправленно, помимо воли народов, вопреки результатам референдума. Первая вроде бы задача: раз сделано неправильно, раз нарушили волю людей, то давайте все восстановим. Это нереально. Кроме того, во главе государств СНГ стоят те лидеры, которые сделали карьеру не на объединении, а на разъединении. Это один из мощнейших тормозов. Причем сейчас, чем мы больше разъединяемся, тем больше, как вы говорите, разломов и швов. При таком разъединении кое-кто и выгадывает: где-то бьет фонтан долларов, где-то рублей, ведь на общем развале и на горе людей капитальные деньги наживают. Я — трезвомыслящий человек: вот что есть — то есть, из этого нужно исходить. И сейчас можно интегрироваться только в одном: объединить те промышленные предприятия, которые связаны друг с другом. Скажем, Белоруссия, Украина и Россия настолько интегрированы по технологии, что трудно даже это представить. Возьмем тот же нашумевший танк последней модели. Ну не может Украина выпустить этот танк без нас, без 70-ти процентов комплектующих. Нельзя же танк с одной башней и стволом выпустить. А начинка-то наша, динамическая защита — наша, оптика — наша. И так далее… То же самое в Белоруссии. Особенно в машиностроении, связь технологий глубочайшая! Так вот, задача сейчас — найти такие точки, чтобы облегчить работу производственных мощностей с той и с другой стороны. Чтобы ликвидировать неплатежи, чтобы началась выплата заработной платы, чтобы заполнить рабочие места, чтобы люди начали работать. Иными словами: восстановить на новой основе те хозяйственные связи, которые были.

Каким образом? Вот здесь задача задач. Нужно, например, делать то, что делает Запад: создавать корпорации, совместные предприятия, промышленно-финансовые группы, совместную банковскую систему. Нужно совершенствовать железнодорожную систему, которая связывает все страны СНГ, она у нас — как кровеносная система. Нужна единая энергосистема. То есть объединение экономическое — в первую очередь. Если мы с этого начнем, то, хотим мы или не хотим, когда одна часть предприятия у меня здесь, а часть в Белоруссии, или часть в Казахстане, или часть в Таджикистане, сами люди, совместные предприятия будут заставлять политиков делать так, как выгодно всем. Все же кормятся от предприятий. И люди будут голосовать за тех политиков, которые намерены укреплять эти связи. Наша задача — совместить интересы производственников, интересы финансистов с экономическими интересами бывших республик СССР. Другого выхода нет. Вот если мы так сделаем, сейчас мы этим занимаемся, получим то, что как раз и будет цементировать отношения стран СНГ.

А. П. Аман, в вас горячая тюркская кровь. По темпераменту, по антропологии все ваши корни и страсти лежат одной частью здесь, в России, другой — там, в Казахстане, в степи. Проблема интеграции с Казахстаном для России еще более мучительная и дорогая, чем с Белоруссией и Украиной. Иногда кажется, что Казахстан на глазах превращается в протурецкую державу, в турецкую вотчину. Казахстанская нефть, казахстанский газ, казахстанские ферросплавы, казахстанский уран, хром — все теперь уходит из “союзной” копилки. Какие дела по интеграции просматриваются с Казахстаном? Какие там возможны достижения? Что наиболее опасно? Что делает казахстанская элита? Что Назарбаев? Ведь он был первый, кто открыто ужаснулся распаду Советского Союза. Произошла ли в нем некая трансформация? Стал ли он другим человеком?

А. Т. Во-первых, мне трудно в чем-либо обвинять президента Казахстана. Потому что все идеи, которые он предлагал, вы помните, отбрасывались, игнорировались. Тут нужно называть вещи своими именами. И в первую очередь повинна в этом российская сторона. Политика тогда была другая, она шла не на объединение. С другой стороны, произошли большие изменения в самом Казахстане. Вы правильно сказали, что основная часть промышленности продана разным иностранным компаниям. Теперь, когда идут разные встречи, я как министр про себя думаю: “Хорошо, но тогда на этой встрече должны присутствовать не только вы, но и главы крупнейших иностранных компаний, потому что с правительством по некоторым вопросам уже нечего заключать, нужно заключать договоренности с ними: хром не у вас, титан не у вас, руда не у вас, ферросплавы не у вас. Тогда мне уже нужно говорить с Турцией, с Англией, с Америкой”… Вот ведь что новое здесь. Я считаю, что это трагедия и для Казахстана, и для России. Трагедия в полном смысле этого слова.