Газета Завтра 150 (42 1996) - [30]

«КАК СМОТРЕТЬ НА ПОЗОР БЕЗУЧАСТНО?..»

СУ ШИ

(1036-1101)

* * *

Написано в Праздник середины осени

В голубизне растворилось

Облако на закате.

Сковано все прохладой,

Всюду прозрачность такая!

По небу скользит неслышно

Круглый сосуд из яшмы,

Перемещаясь к востоку,

Млечный Путь рассекая.

В жизни моей, как вспомню,

Редко когда выдавались

Радостные мгновенья

В этот праздничный вечер…

В далях какого края

Новое полнолунье

В новом году грядущем,

Также скитаясь, встречу?

* * *

Лес расступился. Горы просветлели.

В тени бамбука прячется ограда.

Трава от зноя у пруда поникла,

Все заглушая, верещит цикада.

Маячит птица в белом оперенье,

То прилетит, то скроется куда-то.

Водою отраженный, алый лотос

И воздух, напоенный ароматом.

За старою стеною,

За деревней,

Поодаль от ее дворов и хижин,

Бреду один, на палку опираясь,

А солнце опускается все ниже.

Вчерашней ночью, где-то в третью стражу,

Пролился дождик — лучшего не надо!

И выдался в моей нелегкой жизни

Желанный день живительной прохлады.

* * *

Ковром пушистым стелется лужок,

Равнина освежилась под дождем.

Беззвучно осыпается песок,

И не пылит дорога под конем.

Стена из тутов, море конопли.

И солнце щедро льет свое тепло.

Когда ж по зову первому земли

Мне с плугом отправляться за село?

Полыни горьковатый аромат,

И ветерок порхает надо мной…

Сановника во мне здесь, верно, чтят,

А я простолюдином стал давно.

* * *

НоЧью возврАщаюсь по озеру Сиху

Дождь над Сиху перестал.

Озерная даль светла.

За осень на полшеста

Прибавилось здесь воды.

Свесившись за борт, гляжусь

В холодные зеркала.

В них старое вижу лицо

И пряди волос седых.

С пьяной моей головы

Ветер повязку рвет,

Гонит волну за волной —

И в них ныряет луна.

Я правлю в обратный путь

Один, не зная забот…

Пускай же мой утлый челн

Укачивает волна!

НОЧЬЮ ВОЗВРАЩАЮСЬ В ЛИНЬГАО

В Дунпо изрядно выпил этой ночью,

А протрезвев, еще себя уважил.

Когда пришел домой — не помню точно,

Но было это, верно, в третью стражу. *

Мальчонка спит, посвистывая носом,

И стук мой в дверь остался без ответа.

Стою, внимаю, опершись на посох,

Как Янцзыцзян шумит перед рассветом.

Я оттого

Судьбою недоволен,

Что жил, принадлежать себе не смея.

Когда же обрету я снова волю

И суету сует забыть сумею?

Ночь на исходе.

Затихает ветер.

Зыбь на воде, где свет и тени в споре…

Возьму мой челн, места покину эти,

Остаток дней отдам реке и морю!

ЛИ ЦИНЧЖАО

(1084-1151)

* * *

Всюду в доме моем тишина,

И душа паутиною грусти

Крепко-крепко оплетена.

Вот и снова уходит весна:

Лепестки под дождем облетают.

И опять я на башне одна.

Где же тот, кто лишил меня сна?..

Поросло все высокой травой,

И дорога ему домой

В гуще зелени не видна.

* * *

Весна тревожней стала и грустней,

И День поминовенья недалек…

Курильница из яшмы. А над ней,

Редея, поднимается дымок.

Не в силах встать — лежу во власти грез,

И не нужны заколки для волос.

Прошла пора цветенья нежных слив,

Речные склоны поросли травой.

Плывет пушок с ветвей плакучих ив,

А ласточка все не летит домой.

И сумерки. И дождик без конца.

И мокрые качели у крыльца.

УТУНЫ

Гор молчаливые толпы

Вижу я с башни высокой.

И на безлюдной равнине

Стелется дымка седая,

Стелется дымка седая…

Угомонились вороны —

Спят, прилетев издалека,

Ярким закатом любуюсь,

Голосу рога внимая.

Свечи давно не курятся,

И опустели бокалы.

Грустно мне так и тревожно,

А отчего — я не знаю.

Не оттого ль, что с утунов

Листьев так много опало,

Листьев так много опало…

Осень, глубокая осень,

Тихая и глухая.

ХРИЗАНТЕМА

Твоя листва — из яшмы бахрома —

Свисает над землей за слоем слой,

Десятки тысяч лепестков твоих,

Как золото чеканное, горят…

О, хризантема, осени цветок,

Твой гордый дух, вид необычный твой.

О совершенстве доблестных мужей

Мне говорят.

Пусть утопает мэйхуа в цветах,

И все же слишком прост ее наряд.

Цветами пусть усыпана сирень —

И ей с тобою спорить нелегко…

Нисколько не жалеешь ты меня,

Так щедро разливаешь аромат,

Рождая мысли грустные о том,

Кто далеко.

ГУЙХУА

В своем неярком палевом уборе

Ты — кроткое и нежное созданье.

Пускай в тени ты держишься, но всюду

Разносится твое благоуханье.

Зачем тебе цвет голубого неба,

Зачем тебе пунцовая окраска!

Среди цветов, растущих в Поднебесной,

Считаешься ты первой не напрасно.

Ревнует мэйхуа

И хризантема

Вздыхает, недовольная судьбою,

Когда в беседке

В Праздник Полнолунья

Все восхищаются одной тобою.

Наверное, не очень понимали

И чувствовали красоту поэты,

Что незамеченною ты осталась

И не была до сей поры воспета.

СИНЬ ЦИЦЗИ

(1140-1207)

СТРОФЫ О МУЖЕСТВЕ

Я, захмелев, нагар со свечки снял,

Меч вынул — им любуюсь при огне.

Я слышу: где-то рог зовет меня,

И грезится шатер походный мне.

На сотни ли, куда ни кину взгляд,

Всем перед битвой мясо выдают.

А у заставы, струнам вторя в лад,

О храбрости и мужестве поют.

И вот уже войска осеннем днем

Построились в порядке боевом.

Конь, как Дилу, конь-ветер подо мной,

Гремит, как гром, тугая тетива…

В бою исполню долг перед страной,

И пусть пройдет о подвиге молва!

Но отчего так грустно стало мне?

Я о своей подумал седине.

* * *

Посвящается начальнику уезда господину У Цзисы

С вершиною в тысячи чжанов,

Покрытою льдами и снегом,

Сравню просвещенного мужа,

Высокой души человека.

В июне, когда даже туча,

Как жаркий огонь пламенеет,

Посмотришь на эту вершину —

И сразу прохладой повеет.