Газета Завтра 1268 (11 2018) - [34]

Еще одна история, произошедшая чуть позже, когда были установлены блокпосты. Рано утром отец собирается на блокпост. Его 16-летний сын спросил, можно ли ему поехать с отцом, на что получил ответ: «Мал еще. Подрасти». Мальчишка ответил: «Папа, городу всё равно, сколько мне лет. Город надо защищать». Отец глянул на него и бросил через плечо: «У тебя ровно пять минут». Этот мальчишка дежурил на блокпосту ежедневно.

После Митинга Народной воли, 23 февраля 2014 года, в городе уже было создано несколько штабов самообороны от разных организаций, впоследствии объединенных под единое руководство. Дом правительства Севастополя охраняла самооборона. Мы видели, как на Украине «правосеки»*захватывали государственные учреждения, поэтому было принято решение поставить пост охраны. Надо сказать, что первоначально люди сами, без указаний откуда-либо начали это делать. Просто приходили к Дому правительства в свободное время, оставались ночевать. Один из самооборонцев рассказал такую историю. К нему подошел мальчонка лет 10 и протянул 20 гривен: «Дяденька, возьмите, вам нужнее». «А где ты взял деньги?». «Бабушка на мороженое дала, но вам они нужнее, вы город защищаете».

Севастополь – город-крепость. Чтобы ощутить это, стоило быть здесь, видеть людей, их настрой. В наш штаб пришел очень пожилой мужчина 79 лет. Девушки деликатно попытались ему отказать в записи в самооборону. На что получили твердый ответ: «Я контр-адмирал. Понятно, что не буду бегать с коктейлями Молотова и палками. Но у меня огромный военный опыт. Я вам пригожусь для работы в штабе». Изначально мы не записывали женщин. Война, которая ожидалась, - не женское дело. Но приводимые аргументы не позволяли спорить: «Я закончила курсы медсестер», «Я прекрасно готовлю. Мужиков надо кормить», «Я могу стирать одежду».

Рассказ Валентины Славченко.

21 февраля я ехала в маршрутке, смотрю, казаки. Поинтересовалась: «Откуда, ребята, едете?». Они ответили, что есть опасения: украинские экстремисты в Севастополе готовят бучу, поэтому едут охранять здание администрации. У меня сразу возникли материнские вопросы: «На всю ночь? Что кушать будете?». Ребята ответили, что дежурство на всю ночь, может быть, кафе найдут, чтобы перекусить. Тогда я им говорю: «Мальчишки, я вам привезу. Не волнуйтесь!». Вернулась домой, тут же сделала паровые вареники с творогом, чай заварила в большом термосе и поехала. Было уже 23 часа. Смотрю, стоят ребятки. А на улице ветер, холодно. Увидели меня – обрадовались. Накормила ребят, напоила, и на душе легче стало. Вот так началось мое участие в самообороне города.

На следующий день уже не могла не пойти, а 26-го числа на аллее городов-героев у стелы «Мурманск» увидела женщину, которая предложила встать у здания администрации с плакатами. На плакатах было написано: «Россия, забери нас!» Мы стояли целый день. Нас сфотографировали американские журналисты, украинские, китайские и финны. Финский журналист был с переводчицей, и он поддерживал нас, говорил, что верит в то, что мы вернемся в Россию.

На следующий день, когда я пришла, мы уже встретились как старые знакомые. Оказалось нас, женщин, много собралось. Я взяла тетрадку и записала всех в наш «Женский батальон». Так мы сами себя шутливо окрестили. Работа была постоянно. Нам выдавали патриотические наклейки на машины, газеты, георгиевские ленточки. Наша задача была раздать их людям. Люди брали с удовольствием, просили по нескольку штук, особенно наклейки. Каждый день ребятам, охраняющим здание администрации города, я привозила еду. Раненько утром приготовлю, и сын вез меня на машине, чтобы горячее поели».

 Пожилые люди за семьдесят и восемьдесят лет приходили в штаб «Русского блока» и просили печатать листовки. В штаб «Русского блока» с трудом входит женщина за 70 лет, в руках палочка. Приехала с другого конца города. Подходит ко мне:

- Вижу, что занята, но дело у меня крайне важное.

Протягивает листок, исписанный дрожащей рукой:

- Чтобы ты не тратила время, я сама написала листовку. Принтер у вас есть. Распечатай и побольше.

- Что вы будете делать с листовками?

- На рынок схожу, продавцам дам, в магазине людям, в почтовые ящики брошу. Ты печатай. А я пока посижу, отдышусь, сердечко у меня больное. Тяжело ехать было к вам.

А войну ждали. Еще в 1993 году украинский националист Дмитрий Корчинский заявил, что Крым будет украинским или безлюдным. «Это надо воспринимать не только как угрозу, а как отражение действительности. Продолжение сепарации Крыма означает для крымчан очень, очень большую опасность. Там будет война в случае продолжения этого процесса. Это война будет более жестокая, чем в сейчас есть в Абхазии. Война там всё равно будет. И в Крыму такие условия географические, демографические условия такие, что я думаю, он, действительно, будет безлюдным». Та же леди майдана (то есть площадная леди) Юлия Тимошенко кричала, что она поставит Севастополь на колени. В 90-е годы к нам присылались «поезда дружбы», пытавшиеся нас заставить любить Украину под озверевший вой: «Москалей на ножи». В 2006 году во время выборов инфицированные бандеровщиной националисты из Западной Украины провели акцию устрашения севастопольцев. Ночью на центральной площади рядом с памятником адмиралу Нахимову установили виселицы для политических противников, то есть для нас, жителей города русской славы. Националистическая организация «Студенческое братство» многократно пыталась организовать провокации у Штаба Черноморского Флота России. Севастопольцы выходили на защиту Штаба ЧФ РФ. Дело доходило до серьезных столкновений. Все годы пребывания в составе Украины Севастополю пришлось отстаивать право на русский язык, историю, традиции, право называться русскими и носить русские имена, отражать атаки украинских фашиствующих нациков, оскверняющих наши памятники.