Газета Завтра 1256 (51 2017) - [10]

С экономическим ростом тесно связана проблема рабочей силы, прежде всего — избыточной, которая способна создать "киндафриканским" странам ряд неразрешимых проблем. По данным МВФ, с 1980 г. численность рабочей силы в мире выросла в 4,5 раза: неквалифицированной — с 200 до 750 млн. квалифицированной — с 15 до 75 млн. В то же время, в 2007 г. в слаборазвитом мире не использовалась рабочая сила 1,4 млрд. людей (т.е. трудоспособного населения) — для них нет и не предвидится работы. Сейчас, т.е. через 10 лет, эта цифра, естественно, выросла. Подсчёты по трём частям "Киндафрики" разнятся. Наибольший разброс оценок по Африке: от 250 до 450 млн. трудоспособных; в Южной Азии до 500 млн., в Китае — 300–400 млн. Возможно, реальные цифры меньше. К тому же, люди как-то устраиваются в "порах общества". В любом случае, согласно прогнозам, к 2050 г. 60% мировой рабочей силы будет сконцентрировано именно в Киндафрике, причём 1 млрд. — это те, кто уже сейчас живёт в городах, а придут из деревни ещё 1–2 млрд. (т.е. рост 3% в год).

В Африке численность активного населения, в основном — молодёжи, вырастет, согласно прогнозам, с нынешних 560 млн. до 900 млн. в 2030 г. и до 1–1,5 млрд. в 2050 г. (мне эти цифры кажутся завышенными). Иными словами, в перспективе в африканских странах будет огромное количество молодёжи, которая уже показала себя в "цветных революциях" в Египте и Тунисе. Есть так называемый "закон Голдстоуна", согласно которому, когда численность молодёжи в обществе достигает 25% и более, начинаются серьёзные социальные волнения: восстания, революции. Дж. Голдстоун эмпирически проверил свою модель на материале крестьянской войны и Реформации в Германии в начале XVI в. и Французской революции 1789–1799 гг. Но его модель в значительной степени применима также к русской и китайской революциям ХХ в. и даже к мексиканской, не говоря о полпотовской Кампучии. Как говаривал Иосиф Бродский, перефразируя Евгения Долматовского: "Молодёжь. Не задушишь, не убьёшь". Так что Африку (а, следовательно, и юг Европы) к середине нынешнего века ждут серьёзные потрясения. Противостояние арабов и африканцев на юге Европы в 2030-е—2040-е годы уже не кажется фантастикой.

Хотя население Китая к 2050 г., согласно прогнозам, уменьшится на 35–50 млн. человек, китайские города, тем не менее, должны будут принять 300 млн. бывших деревенских жителей. В 2008 г. в промышленности КНР было занято 180 млн. человек (для сравнения: во всех странах ОЭСР, вместе взятых, — около 120 млн.). В Индии ситуация ещё более сложная и серьёзная. Здесь число работоспособной молодёжи выросло с 2005 по 2017 г. с 350 млн. до 480 млн. Следовательно, Индия каждый год должна создавать 10–15 млн. рабочих мест, т.е. 100–150 млн. рабочих мест в ближайшие 10–15 лет. Уже сейчас в индийской промышленности работают более 90 млн. человек, к 2025 г. их станет более 100 млн. Если к 2050 г. число работоспособной молодёжи вырастет с 480 млн. до 710 млн., то для обеспечения их рабочими местами нужен, как утверждают специалисты, экономический рост 8–10% в год, а рассчитывать Индия (и, кстати, Африка) может только на 4–6%, а Китай после 2030 г. — на 5%. Иными словами, к 2050 г. индийское государство и общество столкнутся с 300–350 млн. молодого населения, не имеющего работы и, по сути, экономически неинтегрированного в систему.

История показывает: массы, не имеющие возможности интегрироваться в систему экономически, нередко делают это внеэкономически — посредством насилия. Киндафриканский "мир по Голдстоуну" середины XXI в. имеет немало шансов на то, чтобы отодвинуть на второй план традиционные классовые противоречия и противостояния и вывести на первый план конфликты иного типа. Вот что писал по этому поводу ещё в конце 70-х годов прошлого века мой незабвенный учитель Владимир Васильевич Крылов: рост постоянно безработных и деклассированных — "не только экономическая проблема. Уже ныне она грозит серьёзными политическими последствиями… Противоречия между сбросившими с себя всякую укладно-классовую определённость слоями и классово организованными группами общества иногда может отодвинуть на второй план все иные коллизии, что особенно заметно в перенаселённых зонах Дальнего Востока". Здесь необходимы два дополнения: 1) речь сегодня и завтра идёт уже не только о Дальнем Востоке, но также о Ближнем, Африке и Индии; 2) осторожное "иногда" 1970-х годов рискует стать "почти всегда" в 2030–2040-е годы.

Ещё одна проблема — такая скученность огромного населения "Киндафрики", которую местные экосистемы между 2030 и 2050 гг. просто не выдержат. Уже сейчас около 1 млрд. людей живут в трущобах. Глобальный Трущобоград, или даже Трущобия (Slumland), расширяется. Рано или поздно этот нарыв вскроется, и начнётся битва за хлеб, воду и жизненное пространство, которого тоже становится всё меньше. При нынешней численности населения в мире на человека приходится 1,7 га земли, а использует он её так, будто это 2,6 га, т.е. проедается будущее. Как только будут исчерпаны ресурсы бедных и проблемных зон мира, проблемы начнутся у их более богатых и благополучных соседей. Трущобные люди бросятся туда, где есть еда, вода и минимум комфорта. Сначала будут сметены анклавы в самóм бедном мире — например, эмираты Персидского залива или города Марокко, ну а затем настанет очередь Севера — Западной Европы. Не позднее 2030-х—2050-х годов, а возможно — и раньше, эта волна докатится до России. И нужно готовиться встретить её, а потому уже сегодня думать о мире не только наших детей, но и внуков.