Газета Завтра 1254 (49 2017) - [14]

"ЗАВТРА". А что вам особенно ярко запомнилось из детских лет?

Александр НАГОРНЫЙ.Я хорошо помню похороны Сталина — мне тогда было пять лет, меня водили в детский сад на улицу Маяковского и каждый день забирали оттуда. А жили мы тогда в служебной части гостиницы "Националь". В тот день вся Тверская оказалась перегорожена машинами, и мы с бабушкой, которая меня забирала, как-то пролезали под этими машинами, чтобы попасть домой… А потом отец трижды водил меня в Колонный зал, где стоял гроб с телом Сталина, чтобы я запомнил, какое важное событие произошло.

В школьные годы я увлекался отечественной историей и литературой, а после получения аттестата зрелости в 1965 году для меня даже не было вопроса, куда идти — я поступил, разумеется, в тот же институт, где учились и встретили друг друга мои родители. И там мне предложили, наряду с английским языком, изучать китайский. Конечно, это было неожиданное предложение, но я его принял, и данное обстоятельство во многом определило мой дальнейший жизненный путь. И там же мне вскоре предложили работать "под крышей" гражданского специалиста, чем я и занимался большую часть своей жизни

"ЗАВТРА". Видимо, уже тогда думающие люди в Министерстве обороны, а значит, и не только там, понимали перспективу дальнейшего развития событий и необходимость подготовки таких кадров?

Александр НАГОРНЫЙ.Думаю, в моём случае никакого "спецзаказа" с прицелом на будущее не было — просто советская сверхдержава могла позволить себе роскошь иметь специалистов, что называется, на все случаи жизни. В результате некоторые из них оказались востребованы в большей степени, некоторые — в меньшей, но без работы не сидел никто. К тому времени было уже понятно, что Китай выходит "из тени" Советского Союза и будет следовать своим путём.

"ЗАВТРА". Вы считаете себя представителем поколения шестидесятников?

Александр НАГОРНЫЙ.Нет, шестидесятниками можно считать людей, родившихся, в основном, в предвоенные годы и воспринявших войну детскими глазами — как жуткую беду, справиться с которой ты сам не можешь никак. Это такое "коллективное бессознательное", которое, как радиация, незримо пронизывало и пронизывает значительную часть отечественной интеллигенции и находит отклик в значительной части нашего общества.

"ЗАВТРА". Что-то типа стокгольмского синдрома? Когда взятые в заложники люди с какого-то момента начинают оправдывать террористов, своих мучителей, и даже помогать им?

Александр НАГОРНЫЙ.Здесь другая психологическая травма: менее шоковая, но растянутая на годы, а её последствия — на десятилетия. Но какое-то типологическое сходство имеется. Линией раздела тут, несомненно, стал 1968 год.

Так вот, себя и своих сверстников я бы к шестидесятникам не относил. Мы могли им подражать, как подражают младшие братья и сестры старшим, но внутренний психологический настрой у моего поколения был совсем иным — куда более рациональным и внутренне оптимистичным. Мы были всё-таки дети победителей… А сейчас мы поколение "проигравших", но не сдавшихся и поднимающих знамя борьбы и восстановления нашей великой Родины.

"ЗАВТРА". И где вы оказались после окончания института?

Александр НАГОРНЫЙ.Я получил распределение в ТАСС, несколько лет работал там в разных редакциях, потом, в 1975 году, поступил в аспирантуру Института США и Канады Академии наук СССР, в 1978 году защитил там кандидатскую диссертацию "Внутриполитические корни политики США в отношении Китая", преподавал в США и в Южной Корее, часто бывал в Китае.

"ЗАВТРА". Можно ли сказать, что проблемами "глобального треугольника" Москва—Пекин—Вашингтон вы занимаетесь с момента его фактического возникновения в начале 70-х годов?

Александр НАГОРНЫЙ.Полный разрыв отношений между Пекином и Москвой произошёл в 1968-1969 годах, что вылилось в известные события на острове Даманском и у озера Жаланашколь. В 1971 году Китайская Народная Республика получила место в ООН, которое ранее занимали представители Тайваня. И уже затем состоялись встречи президента США Ричарда Никсона с председателем КНР Мао Цзэдуном в Пекине 21 февраля 1972 года и с генеральным секретарём ЦК КПСС Леонидом Ильичом Брежневым в Москве в мае того же года. Эти события зафиксировали новый формат мировой политики, который, при всех потрясениях, существует уже почти полвека.

"ЗАВТРА". Кстати, после венгерских событий в карьере Юрия Владимировича Андропова произошёл качественный скачок: он стал заведовать в ЦК КПСС работой с социалистическими странами. Значит, и он несёт свою долю ответственности за изменение советско-китайских отношений в худшую сторону?

Александр НАГОРНЫЙ.Да, Юрий Владимирович занимался этой работой почти десять лет, с 1957-го по 1967-й год, оттуда и ушёл на пост председателя КГБ. И уже тогда он начал отбирать "самых лучших и талантливых" молодых интеллектуалов, продвигать их по номенклатурной лестнице. Если называть их имена, то в исторической ретроспективе многое становится понятным. В "андроповский круг" входили Георгий Арбатов, Александр Бовин, Фёдор Бурлацкий, Николай Иноземцев, Евгений Примаков, Николай Шишлин, Георгий Шахназаров и другие, менее известные фигуры. Эти люди впоследствии определяли стратегический курс Советского Союза, писали доклады и мемуары Брежнева, работали с западными и восточными партнёрами по всему миру. Наконец, именно они двигали Горбачёва к первой позиции в КПСС. А начинали они в том числе с критики "маоизма" как мелкобуржуазно-крестьянского извращения марксистско-ленинской теории.