Газета Завтра 1233 (29 2017) - [36]

Вот в такой обстановке профессор Арманд предложил перенести конференцию в Муром — центр военной радиопромышленности. При советской власти это был абсолютно закрытый город — из-за того самого радиотехнического производства, что там концентрировалось. Не только иностранцев туда не пускали — даже нашим, говорят, требовалось предъявлять паспорта для поездки в Муром. Вот в такие катакомбы унесли свои светильники советские учёные.

Удивительная аналогия: когда-то наши далёкие предки-славяне бежали от нашествия кочевников в непроходимые леса междуречья Оки и Клязьмы, и оттуда пошла новая русская государственность. А в наши дни те же леса защитили остатки советской науки от нашествия либеральных кочевников. И сейчас, похоже, эта наука снова становится нужной. Запрос идёт с верхов, от военных. В этом нет ничего удивительного: война порождает спрос на инновации, так было со времён Архимеда.

К сожалению, из науки выбыло целое поколение — среднее. Есть "деды", которым за семьдесят, иногда под восемьдесят, есть "внуки", которым около двадцати пяти, а "отцов"-то и нет. Значит, надо успеть научить "внуков", передать им знания и опыт; через пять лет будет поздно: не будет дедов.

Я видела этих ребят, приехавших на молодёжную школу, которая проходила в рамках научной конференции. Они очень похожи на тех давних "физтехов" 80-х годов, как я их помню. Они хотят заниматься наукой и работать в промышленности, против ходового мнения, не стремятся никуда уезжать. Но им нужно большое государственное дело, задание нужно. Учёным вообще необходимо задание. И ресурсы под него, и строгий спрос за исполнение. Вот с этим, похоже, дело обстоит неважно. Наука "из себя" не может поставить задачу, а при её отсутствии научная работа легко вырождается в "удовлетворение собственного любопытства за казённый счёт" — согласно старинному присловью.

Даже при наличии денег и готовности государства вложить их в научные разработки не так-то просто организовать дело. Вообще, многим кажется: дай деньги — и всё закрутится. Если деньги не украдены — значит, всё будет в порядке. На самом деле, деньги — это необходимый, но не достаточный ресурс. Даже в бизнесе не всё решается деньгами. Многие учёные говорят: нужна какая-то сила, может быть, бизнес-структура, которая бы объединяла разрозненные силы отдельных научных коллективов и доводила до них заказ государства. Сами они с этой задачей справиться не могут: это вообще не их дело, с них довольно и того, что они умеют и делают. Умеют они немало, но посторонним понять то, что они делают, — трудно. К тому же учёные не умеют представлять, "продавать" свои идеи. Нужен посредник, говорят учёные, между деньгами и новейшими технологиями. Здесь, по общему мнению, наша главная проблема. Пока решения не видно. Годится ли нам опыт, например, знаменитого Илона Маска — внятного ответа нет.

Балет как религия

Балет как религия

Марина Алексинская

20 июля 2017 0

говорит легенда кировского театра Олег Виноградов

Балет снова в авангарде событий, разве что в коннотациях XXI века. Скандал вокруг "Нуреева" от Кирилла Серебренникова временно оттеснил скандал вокруг "Матильды" от Алексея Учителя, тогда как они схожи между собою как две несчастливые семьи. В одном разница. С "Матильдой" пул "деятелей искусств" и приближенной к нему челяди не скрывал радости скандалу: пиар-то каков! с "Нуреевым" — приуныл, нос повесил, слезу вышибает как будто перенос премьеры с 11.07.2017 на 04.05.2018 не "фишка" пиар-стратегии Большого театра, а гвоздь в крышку гроба. И вот что интересно. Все эти профессиональные плакальщики сегодня— по толерантности, по свободам "художественного высказывания"— вчера дико ликовали. Джигу отплясывали, когда, как пример, Олег Виноградов— художественный руководитель балета Кировского театра, артист балета и хореограф с мировым именем, кто в 70‑х вернул "Кировскому балету" его марку, был вынужден после нескольких покушений театр покинуть. Треть века минуло, а воз и ныне там. Олег Виноградов вычеркнут профессиональными плакальщиками из истории Русского балета, из истории Мариинского театра… ангажирован Лондоном, Парижем, Сеулом, Нью-Йорком, etc , etc .

Минувшей весной, как раз на гребне скандала вокруг "Матильды", удача улыбнулась мне. Олег Виноградов находился в Петербурге, и мы встретились. В уютном по-артистически доме на Васильевском острове, под шум дождя за окном мы говорили о балете, Рудольфе Нурееве, Матильде Кшесинской, мы говорили о России… И вот сейчас, когда пишу эти строки, и за окном идет дождь, я снова и снова думаю об Олеге Виноградове, о нашей долгой беседе.

"ЗАВТРА". Олег Михайлович, балет называют особой гордостью Петербурга. Интересно узнать: что значит для вас — балет, в частности, петербургский?

Олег ВИНОГРАДОВ. Шестьдесят лет прошло с того самого момента, как я существую в этой профессии. Долгое время я пытался понять: что же это за явление — петербургский, Русский балет? Искусство, которое стало делом всей моей жизни? И сейчас, в беседе с вами, могу искренне поделиться своими наблюдениями, размышлениями.

В тот или иной момент мы сталкиваемся с чем-то, что может повлиять на нашу жизнь или вообще повернуть её в определённом русле, направлении. Так было и со мной. До четырнадцати лет в поисках себя я занимался спортом, меня увлекала техника, мне была интересна музыка, я рисовал, пел в хоре и так далее и так далее, у меня было желание познавать новое, и это — естественно. Балет тогда для меня, как и для многих других, не был в сфере моих интересов, балет в годы моего детства, юности можно было увидеть только в театрах, причём не во всех, а в самых крупных театрах… Наверное, естественно и то, что в определённый момент ты сталкиваешься с тем, что называют судьбой или тем, что послано тебе Господом Богом. И вот такой момент наступил. Впервые я увидел балет "Щелкунчик", после чего вообще потерял сон, потому что увиденное мною было так красиво, так необычно, таких движений я не видел нигде и никогда… И равнодушным балет меня уже не оставил.